Читать «Большая Игра против России: Азиатский синдром» онлайн - страница 168

У избавленного от кошмара эмирской «черной дыры» Стоддарта и в условиях сравнительного комфорта домашнего ареста не было особых причин радоваться жизни. Он полагал, что единственная надежда на освобождение связана с английской спасательной экспедицией из Кабула. Мы знаем это из писем, которые он сумел тайно переслать своему семейству в Англии. «Мое освобождение, — писал он в одном из них, — вероятно, не состоится, пока наши войска не подойдут достаточно близко к Бухаре». Но поскольку месяц за месяцем проходили, а никаких признаков спасательной операции не было, он, должно быть, нередко отчаивался, но все же держался твердо. Только однажды мужество ему изменило. Это было в то время, когда он томился в «черной дыре». Местный палач спустился в яму по веревке и передал полковнику повеление эмира: казнить, если тот не примет ислам. Стоддарт согласился и таким образом спас свою жизнь. Когда же его вытащили из ямы и передали под опеку начальника полиции, он упорно утверждал, что «вероотступничество» недействительно, поскольку совершено под чрезвычайным принуждением.

Несколько раз эмир вроде бы изъявлял намерение вступить в союз с англичанами против русских и даже вел переписку насчет этого с Макнагтеном в Кабуле. Это не могло не возрождать надежд Стоддарта. Но едва эмир узнал о бедствиях русских, попытавшихся ворваться в Хиву, он сразу потерял интерес к партнерству с Британией. Кроме того, он жаловался, что английские обещания остаются пустыми словами и ничего обещанного не случается. Когда же он уверился в пассивности партнера и в том, что англичане не намерены посылать в Бухару экспедицию для освобождения Стоддарта, условия жизни полковника снова ухудшилось. Дважды его бросали в тюрьму, хотя на сей раз не в ужасную яму. Несмотря на ухудшение здоровья, переданное по случаю письмо домой свидетельствует, что мужество Стоддарта не оставляло. Он надеялся: Насрулла наконец поймет, что Британия — его лучшая защита против России, которая рано или поздно обратит внимание на Бухару. Оставаясь бесправным пленником, Стоддарт тем не менее намеревался убедить эмира освободить рабов — подобно тому, как, по дошедшим до Бухары слухам, это смог сделать Шекспир в Хиве.

Все это время власти в Лондоне и Калькутте занимались проблемой освобождения своего посланника из плена чудовища-эмира. Первоначально Макнагтен склонялся в пользу отправки в Бухару карательного отряда из Кабула, но генерал-губернатор лорд Окленд был категорически против рискованных вылазок английских отрядов в глубь Центральной Азии. Кроме того, в Афганистане нарастал антагонизм и к англичанам, и к их марионетке — шаху Шуджаху, и Макнагтену требовались все военные силы, чтобы сдержать его и избежать дальнейших осложнений. Кабинет министров в Лондоне тоже не стремился затевать в Азии какие-то новые военные авантюры — их и так хватало и там, и в других местах. В дополнение к тяжким обязательствам в Афганистане много сил отнимала первая «Опиумная» война в Китае, хотя ко второму году обстановка там складывалась благоприятно. Ближе к дому назревали серьезные неприятности и с Францией, и с Соединенными Штатами. Тяжелое положение, в котором оказался английский офицер сравнительно невысокого чина, да еще в отдаленном городе Центральной Азии, в списке приоритетов Пальмерстона не значилось. Премьер полагал, что его освобождение гарантируют рутинные дипломатические усилия, хотя пока что успеха не удавалось добиться даже при посредничестве Турции, вроде бы имевшей неплохие позиции при дворе эмира.