Толпа подавит вздох глубокий,И оборвется женский плач,Когда, надув свирепо щеки,Поход сыграет штаб-трубач. Легко вонзятся в небо пики.Чуть заскрежещут стремена.И кто-то двинет жестом дикимТвои, Россия, племена. И воздух станет пьян и болен,Глотая жадно шум знамен,И гром московских колоколен,И храп коней, и сабель звон. И день весенний будет страшен,И больно будет пыль вдыхать…И долго вслед с кремлевских башенИм будут шапками махать. Но вот леса, поля и села.Довольный рев мужицких толп.Свистя сверкнул палаш тяжелый,И рухнул пограничный столб. Земля дрожит. Клубятся тучи.Поет сигнал. Плывут полки.И польский ветер треплет кручеМалиновые башлыки. А из России самолетыОрлиный клекот завели.Как птицы, щурятся пилоты,Впиваясь пальцами в рули. Надменный лях коня седлает,Спешит навстречу гордый лях.Но поздно. Лишь собаки лаютВ сожженных, мертвых деревнях. Греми, суворовская слава!Глухая жалость, замолчи…Несет привычная ВаршаваНа черном бархате ключи. И ночь пришла в огне и плаче.Ожесточенные бойцы,Смеясь, насилуют полячек,Громят костелы и дворцы. А бледным утром — в стремя снова.Уж конь напоен, сыт и чист.И снова нежно и суровоЗовет в далекий путь горнист. И долго будет Польша в страхе,И долго будет петь труба, —Но вот уже в крови и прахеЛежат немецкие хлеба. Не в первый раз пылают храмыУгрюмой, сумрачной земли.Не в первый раз Берлин упрямыйЧеканит русские рубли. На пустырях растет крапиваИз человеческих костей.И варвары баварским пивомУсталых поят лошадей. И пусть покой солдатам снится —Рожок звенит: на бой, на бой!..И на французские границыПолки уводит за собой. Опять, блестя, взлетают шашки,Труба рокочет по рядам,И скачут красные фуражкиПо разоренным городам. Вольнолюбивые крестьянеЕще стреляли в спину с крыш,Когда в предутреннем туманеПеред разъездом встал Париж. Когда ж туман поднялся выше,Сквозь шорох шин и вой гудков,Париж встревоженно услышалОднообразный цок подков. Ревут моторы в небе ярком.В пустых квартирах стынет суп.И вот, под Триумфальной аркой,Раздался медный грохот труб. С балконов жадно дети смотрят.В церквах трещат пуды свечей.Все громче марш. И справа по-триПрошла команда трубачей. И крик взорвал толпу густую,И покачнулся старый мир —Проехал, шашкой салютуя,Седой и грозный командир. Плывут багровые знамена.Грохочут бубны. Кони ржут.Летят цветы. И эскадроныЗа эскадронами идут. Они и в зной и в непогоду.Телами засыпая рвы,Несли железную свободуИз белокаменной Москвы. Проходят серые колонны.Алеют звезды шишаков.И вьются желтые драконыМанджурских бешеных полков. И в искушенных парижанкахКровь закипает, как вино.От пулеметов на тачанках,От глаз кудлатого Махно. И пыль и ветер поднимая,Прошли задорные полки.Дрожат дома. Торцы ломая,Хрипя ползут броневики. Пал синий вечер на бульвары.Еще звучат команд слова.Уж поскакали кашеварыВ Булонский лес рубить дрова. А в упоительном ВерсалеЖурчанье шпор, чужой язык.В камине на бараньем салеЧадит на шомполах шашлык. На площадях костры бушуют.С веселым гиком казакиПо тротуарам джигитуют.Стреляют на скаку в платки. А в ресторанах гам и лужи,И девушки, сквозь винный пар,О смерти молят в неуклюжихРуках киргизов и татар. Гудят высокие соборы,В них кони фыркают во тьму.Черкесы вспоминают горы,Грустят по дому своему. Стучит обозная повозка.В прозрачном Лувре свет и крик.Перед Венерою МилосскойЗастыл загадочный калмык… Очнись, блаженная Европа,Стряхни покой с красивых век, —Страшнее труса и потопаДалекой Азии набег. Ее поднимет страсть и воля,Зарей простуженный горнист.Дымок костра в росистом полеИ занесенной сабли свист. Не забывай о том походе.Пускай минуло много лет,Еще в каком-нибудь комодеХранишь ты русский эполет… Но ты не веришь. Ты спокойноСтруишь пустой и легкий век.Услышишь скоро гул нестройныйИ скрип немазаных телег. Молитесь, толстые прелаты,Мадонне розовой своей.Молитесь! — Русские солдатыУже седлают лошадей.
