Читать «Поэты пражского «Скита»» онлайн - страница 107
Сергей Милич Рафальский
«Темная, тяжелая вода…»
Темная, тяжелая вода Нас несет неведомо куда; И, едва родясь, слепые дни Умирают; нищие огни, Погасая там, на берегах, Весть дают о мертвых городах. Острова последние — как сон; В темноте последней чайки стон. И ничто не может нам помочь — Черный океан и ночь… «Звезда». 1993. № 7
«Голубые лепестки…»
Голубые лепестки Раскрывают новый сон, У вечерней у реки Я стою заворожен. Закипает светлый хмель, Тихо рушатся кремли, Золотая от земли Оторвалась карусель. Уплывают навсегда Времена и города В трепетаньи милых рук, В бесконечности разлук. Сердце нежное, поверь Неизбежности потерь; Слышишь, слышишь, как шумит Старый, черный водопад; Сдайся, милое, — пойми Радость тайную утрат. Ко мгновениям склонясь, Полюби их вечный хмель, Золотую карусель. Голубую мира связь.
«Не было ни пытано, ни прошено…»
Не было ни пытано, ни прошено, А пришла — забыть ее нет сил… В голубых лучах, в цвету некошеном Легконогую девчонку я любил. Пела что-то, тихая да ласковая. Щурясь на румяную струю, И ничем, ничем не подпоясала Рубашонку тонкую свою. Может быть, такая соловьиная Лишь одна на свете и была, Косы справила, бровями вскинула, Навсегда в орешенье ушла. «Звезда». 1993. № 7
«Ранним утром у сырой опушки…»
Ранним утром у сырой опушки, Где роса курчавит зеленя, Обманула милую кукушка. Обманула милая меня. Задразнила и не пожалела — Колдовала мне не долгий час. Холодом русалочьего тела, Несытью зеленоватых глаз. А когда упругую дорогу Пыльный запад тихо золотил, Я шагал с котомкою убогой И не знал, любил иль не любил. И к кому ушла моя подружка По вечерней тропке на межу… Ты скажи мне, вещая кукушка, Сколько песен про нее сложу?..
КУПАЛЬСКАЯ НОЧЬ
За нами город вдалеке Вертел ночные карусели, В овражном дымном молоке Костры веселые блестели; Звенели песни, и подчас Рождалось эхо, кликам вторя, И, опоясывая нас, Текли негаснущие зори. Над туманными росными влагами, Над дымящимися оврагами, Над костром стоим на горе, В полуночной горим заре. Вот ножами-мечами высокими Голубой поднялся огонь, Облизал серебристые локти. Укусил золотую ладонь. Я тебе говорю, земля: «Эту ночь меня взять нельзя, — Весь я — влаги и тьмы игра. Эту ночь ты — моя сестра». И тебе говорю, огонь: «Эту ночь ты меня не тронь, — Я от светов и зноя взят. Эту ночь ты — мой милый брат». Узловат и черен, Роет землю корень, Светел и лучист, Ищет солнца лист; Ночи середина — Жизни половина. Я построил для сестры Великанские костры. Ты приди, сестра, ко мне — Встало пламя, как во сне. Воздух тепел, тих и мглист, Пахнет тленьем старый лист. На дыбах мой верный конь, Я склоняюсь — как сквозь сон, То же делает и он; Вправо, влево, вслед за мной; Я вскочил, и он — прямой. Я кружусь — и в тот же миг Мечет искры мой двойник, Весь пылая. И по мхам Белки скачут здесь и там. Прячут в кочки и кусты Ярко-рыжие хвосты. Ты не примешь ли, сестрица, от меня Золотого, вороженного коня! Свой облачный невод Колышет белок, И дышит сквозь плеву Лучистый желток; И плывет, плывет яйцо, Плоское, сквозистое. В темноте зовет лицо, Жаркое и близкое. Благослови, Господь, Светлую плоть На радость, на справу — Одол над отравой Зрачка косого И ждущего. Соска стерегуще Тугого. Смолкли игры и зовы, И свершилися краткие ловы; Только прозрачные моря В розоватом пару горят. И шумят, шумят дожди Рдяно-солнечные, И растут хвощи До подоблачья; Золотит их слизь, И ползущая Шевелит их жизнь.
