Читать «Без права на покой (Рассказы о милиции)» онлайн - страница 19
Эдуард Кондратов
— Ура! — закричал Слава. — Ур-ра!
Подражая старшему братишке, который уже в седьмой класс перешел, захлопала в ладошки и двухлетняя Таня: «Уля, уля!».
Это была давняя мечта Садкиных — всей семьей отправиться на тот берег Волги. Да только никак она не получалась: едва Иван Михайлович заканчивал одно, по обыкновению важное и неотложное, дело, как тотчас начинал другое, тоже важное, тоже неотложное. Какие тут выходные, какой отдых?! Но вот, наконец-то, образовалось свободное окно, и Иван Михайлович поспешил обрадовать домочадцев: махнем за Волгу. Ан нет, снова не вышло, снова сорвалось...
Он легонько притянул к себе жену, прикоснулся губами к ее еще теплой после сна щеке.
— Что поделаешь, Аня, служба такая... — и, уже прикрывая за собою дверь, закончил словами любимого поэта: — Покой нам только снится!
Рысь распрямляет когти
1
этот день Курасов вернулся с работы домой под хмельком да еще бутылку «Старки» принес, а к ней — обильную закуску. И про сына, про Петьку, тоже не забыл: протянул торжественно пакет мандаринов, за которые на крытом рынке спекулянтам наверняка не меньше пятерки заплатил.
Зная прижимистый характер мужа, Лизавета покачала головой, подумала: «Видно, блажь накатила». Вслух же поинтересовалась:
— Калым хороший подвернулся?
— Бери, женушка, выше.
— Кошелек на дороге подобрал?
— Еще выше!
Лизавета развела пухлые руки в стороны.
— Ну тогда уж я и не знаю...
— То-то, — засмеялся Курасов, — то-то!
Он аккуратно поставил на стол водку, неторопливо выложил из авоськи малосольные огурцы в целлофановом мешочке, банку килек в томатном соусе, венгерское сало- шпиг, круто посыпанное красным перцем... Окинул все это хозяйским взором, остался доволен.
— То-то и говорю, женушка, где тебе догадаться. Кишка тонка.
— Ну да, ну да, — зачастила Лизавета, — я у тебя всегда дура, я...
— Обиделась? Экая ты, право, и пошутить нельзя. Так слушай: на заводе премию мне нынче отвалили.
— Ой, Вася! И много?
Курасов снова засмеялся:
— Нам с тобой хватит. Но это, Лиза, не все, то есть не это главное. Главное, мою фотографию на доску Почета повесили.
— He-шутишь? Ну, раз такое дело!... — Лизавета сама откупорила «Старку», сама наполнила рюмки. — За твои успехи, Вася!
— За успехи, — хмыкнул Курасов, придавая словам жены совсем иной, одному ему известный смысл, — за успехи...
Сидели они за столом долго, до тех пор, пока не опорожнили бутылку. Лизавету заметно «повело», Курасов же будто и не пил. Такое с ним бывало. Порой с одного стакана водки начинал кренделя выписывать, а случалось, поллитровку залпом из горлышка выцеживал — и ни в одном глазу. Это когда был сильно чем-нибудь озабочен, встревожен или, как сейчас вот, по-настоящему обрадован.
— Чего уж там кривить душой, — сказал он сегодня на собрании, принимая из рук председателя профкома конверт с деньгами, — чего кривить: хотя трудимся мы и не ради славы, а все приятно, если тебя замечают, если тебе оказывают уважение и почет.
Товарищи по цеху аплодировали ему охотно и дружно, аплодировали тому слесарю-сантехнику Василию Васильевичу Курасову, которого знали. Знали же они его как человека скромного — никогда не бахвалится, приветливого и отзывчивого — в трудную минуту непременно приободрит участливым словом, в меру пьющего — никто не видел его на заводе пьяным, безотказного в работе — надо, задержится после смены и на час и на два, пока не сделает порученного дела. Ну а попросит кто одолжить трешницу или даже десятку — без разговора протянет, ибо деньги при себе он всегда имел, правда, зря ими не сорил.
