Читать «Такая долгая полярная ночь.» онлайн - страница 155

Моя мать Павлина Николаевна Толмачева, урожденная Пачева, болгарка. Ее предки бежали от турецкого ига в Россию. Правительство Российской империи выделило братьям славянам земли на юге Украины. Так там образовались болгарские села, были на этих землях и села немецких колонистов. Шли года, некоторые болгары переселялись в города, оседали там. Отец моей матери Николай Дмитриевич Пачев заведовал винными подвалами какого-то грека-виноторговца в Одессе, где родилась моя мать в 1881 г. Ее мать Евгения Григорьевна, урожденная Попова, имела, кажется, довольно большую родню в одном из болгарских сел. Семья Пачевых, в прошлом связанная своими корнями с крестьянством, с хлеборобами, в городе уже по тогдашним понятиям относилась к мещанству. Жили скромно. Только четверым детям сумели дать образование, а было достигших взрослого возраста восемь: четыре сына и четыре дочери. Три дочери: Павлина, Милица и Елена окончили гимназию и один из сыновей — младший — Петр, окончив гимназию, получил еще техническое образование. Моя мать, окончив гимназию, закончила еще акушерские курсы, а после замужества с помощью моего отца овладела знанием английского языка. Когда мой отец с женой приехал в Колчаново к своей матери и всей толмачевской родне, то его мать, строгая и властная женщина, не скрыла от сына, что она шокирована таким мезальянсом — дворянин женился на мещанке, родня которой болгары-крестьяне. Мой отец, чуждый дворянской спеси, в беседе со своей матерью подчеркнул, что в свое время граф Шереметьев женился на крепостной крестьянке, и устои империи не рухнули, и дворянство в обморок не упало. Впрочем, моя мать, тактичная и умная женщина, к тому же мастерица шить, вышивать и готовить вкусные блюда, сумела растопить дворянский лед в сердце свекрови. Моя мать рассказывала мне, что мой отец, истинный сын Великого Новгорода, был человеком свободомыслящим, всегда имеющим собственное мнение и никогда не подпадающим под чужое влияние. Одним словом — новгородец. Смерть отца едва не погубила мать, только то, что у нее на руках был я, а мне тогда не исполнилось еще трех лет и последние слова отца: «Береги сына и живи ради него», — были тем импульсом к жизни, который поддерживал эту мужественную женщину.