Читать ««Всех убиенных помяни, Россия...»» онлайн - страница 2
Иван Иванович Савин
Вторая цитата Бунина, приведенная нами, увидела свет в парижской газете «Последние новости» в середине июля 1932 года, когда во многих русских эмигрантских школах и культурных центрах проходили вечера памяти Ивана Савина. Поэта, с поразительной силой сумевшего передать трагедию поколения русских мальчиков, раздавленных «красным колесом» революции и Гражданской войны. Бунин снова возвращался к образу Савина, ушедшего из жизни совсем молодым:
«И вот, еще раз вспоминал я его потрясающие слова, и холод жуткого восторга прошел по моей голове, и глаза замутились страшными и сладостными слезами:
Этот священный, великий день будет, будет и лик Белого воина, будет и Богом, и Россией сопричастен к лику святых, и среди тех образов, из коих этот лик складывается, образ Савина займет одно из самых высоких мест».
Смерть Савина вызвала целый шквал статей в бесчисленных русских газетах и журналах, выходивших на русском языке за пределами России в двадцатые годы. Чего стоил один только отзыв Александра Амфитеатрова: «Какая «художественная» поэзия не примолкнет в смущении и испуге, заслышав рядом раздирающие душу стихотворные вопли Ивана Савина — надмогильные вопли брата над зверски расстрелянными братьями, над оскорбленными и униженными сестрами. Да во всей русской поэзии нет более страшных, острее впивающихся в сердце стихов».
Но все-таки это были современники Савина, люди, которые сами испытали все изломы нашей страшной истории эпохи краха Российской империи. Казалось, что стихи его должны были кануть в небытие, однако этого не произошло. Публикации поэта беспрерывно появлялись на страницах русской эмигрантской периодики, как и статьи о нем. Вот что писала в 1957 году Ксения Васильевна Деникина в нью-йоркской газете «Новое русское слово»: «Какая странная судьба у русских поэтов, какой рок навис над ними. Самый «старый» из них — Пушкин — был убит в 38 лет, Лермонтов — 27, Надсона неумолимая болезнь унесла, когда ему еще не было 26, а Гумилев был расстрелян большевиками в 35 лет… Савин, однолеток Лермонтова, он скончался на 28-м году жизни… Жестокая судьба послала его в русскую жизнь в самые роковые годы лихолетья, в красную заваруху, которая снесла все устои нашей культуры: и надо сказать, что на его долю выпали все муки».
Еще через несколько лет к ее голосу присоединился Иван Елагин, впоследствии единодушно «коронованный» первым поэтом второй волны эмиграции:
«Эти стихи — торопливый рассказ, полный жутких подробностей, от которых можно захлебнуться слезами и почувствовать приближение обморока. Ритм этих стихов — ритм походки выведенных на расстрел, шатающихся от слабости и от непривычного, после тюрьмы, свежего воздуха. Ритмическая неровность некоторых строк, их отрывистость придает стихотворению взволнованность свидетельского показания. Иван Савин свидетельствует о своем страшном и героическом времени, и его поэзия — поэзия высоких обид и высокого гнева.
