Читать «Тайга мятежников любит» онлайн - страница 80

Передовой дозор ненамного опередил основные силы. Уже скрипели подводы, ржали измученные кони. К бою враги готовились заблаговременно – не сунулись в капкан толпой и с подводами. Несколько белопогонников мелькнули в конце гряды, перебежали, попадали в густую траву. Шевельнулись лапы елей. Субботин запустил по дуге длинную очередь. Того и ждали – засечь огневую точку. Застрочил ручной пулемет – свинцовый ливень пронесся над головой.

– Ух, е… – Петруха клацнул челюстью, захлопал широко испуганными глазами. «Хорошо, что боится, – подумал Субботин. – Только дурак не боится». Он тоже засек пулеметчика – в ямке засел, на краю ельника. Выпустил прерывистую очередь, стал дожидаться, пока Петруха, не выходя из положения «плашмя», сменит ленту. Пулеметчика, похоже, зацепил: тряслись ветки, кто-то за пятки оттаскивал раненого. Но враги уже подбирались: трое или четверо охватом крались по лесу, остальные осваивали скалы – перебегали, прикрывая шальными выстрелами товарищей. Кто-то предпринял попытку вскарабкаться на скалу, но попытка не прошла – скалолаз свалился на руки товарищей. Другому повезло больше – зацепился за край, подтянулся, залег на верхотуре.

– Все, Субботин, порезвились! – прорычал Хламов. – Гони «максимку» и кыш отсюда – оба! Как дети малые…

Действительно, хватит играть в благородство. Чай, не офицеры с их архаичным понятием долга и совести. Смерти Субботин не боялся, но задавался резонным вопросом: а нужна ли она сейчас?

– Держи… – он перекатился, таща за рукоятку дымящийся от перегрева пулемет. Спрыгнул с камня, стараясь не смотреть в глаза товарищу. За Субботиным слетел Петруха, побежали в лес, до которого рукой было подать…

Они бежали по сгущающимся сумеркам, буксуя в грязевых «ваннах», не замечая моросящего дождя. Молчали, берегли дыхание. За спиной разгоралась стрельба. Нестройные залпы трехлинеек, потрескивал «максимка». Потом все стихло, и над тайгой воцарилось безмолвие. Только дождик шумел по кустам.

– Не могу больше, Яков Михайлович… – Петруха задыхался. Сапог застрял в колдобине, он не смог оторвать подошву, рухнул носом в грязь.

– Давай, Петруха, поднатужься, бежим до темноты, херня осталась… – он выдирал за шиворот паренька, подталкивал коленкой. – Ишь, размечтался, поди, что на себе потащу, буду просить не умирать…

Колея уже не просматривалась. Они брели по грязи, продирались через жгучие кустарники.

– Шабаш, Петруха, ночуем… – прохрипел Субботин, сворачивая в лес. – И учти, до рассвета нужно подняться… Не поднимемся – голову откручу. Будешь у меня ответственным за время…

Они уснули в сырой ложбине под сенью старых елей, нагребя под себя сырые лапы. Очнулся Субботин от собственного надрывного кашля. Петруха возился, кряхтел, плевался матерными словами. Кромешной темени уже не было – тяжелая серость просачивалась сквозь разрывы в ветвях. Страх ударил в темечко, но, выбравшись на тропу, успокоились: не прошли еще белые. Откладываются партизанские действия…