Читать «Русские летописи и летописцы X–XIII вв.» онлайн - страница 88

Что касается имени автора «Повести», то в историографии высказаны на этот счет несколько точек зрения. Согласно наиболее распространенной, «Повесть» написана Кузьмищем Киянином, одним из ее ключевых персонажей. Впервые она была предложена К. Н. Бестужевым-Рюминым, полагавшим, что Кузьмище Киянин был лицом приближенным к князю и безусловно преданным ему. «Повесть» представляет собой Целостное литературное произведение, не имеющее признаков составления ее из разных частей. Вывод о Кузьмище Киянине как авторе «Повести» был поддержан затем И. Хрущовым, который, однако, не считал, что все произведение принадлежит ему. «Похвала» была составлена позже и, очевидно, владимирцем. Кузьмища Киянина считали автором «Повести» Д. С. Лихачев, М. Н. Тихомиров, а также Б. А. Рыбаков, посвятивший этой проблеме специальное исследование.

М. П. Погодин и М. Д. Приселков склонялись к мысли, что автором «Повести» был церковник владимирского Успенского собора, который вел летописные записи в княжение Андрея Боголюбского и был составителем владимирского летописного свода 1177 г. М. Д. Приселков назвал и имя этого летописца. Это «игумен» Успенского собора Феодул, упомянутый в краткой версии «Повести», содержащейся в Лаврентьевской летописи.

Оригинальное решение проблемы авторства «Повести» предложила В. П. Адрианова-Перетц. По ее мнению, текст Ипатьевской летописи сложился под пером составителя Киевского свода 1200 г., который соединил житийно-панегирический некролог Лаврентьевской летописи с рассказом Кузьмищи Киянина, полным страсти и не всегда реалистических подробностей. К числу домыслов автора В. П. Адрианова-Перетц относила сюжеты о пьянстве заговорщиков в медуше, об упреках Андрея убийцам, о его попытке скрыться под лестницей.

Н. Н. Воронин в обстоятельном исследовании «Повести» пришел к выводу, что, во-первых, она представляет собой сложное произведение, состоящее из нескольких частей, а во-вторых, автором ее был никак не Кузьмище Киянин, а поп Микула, также упоминаемый в ней. Решающим аргументом в пользу такого вывода Н. Н. Воронин считал наличие южнорусизмов в «Повести», которые будто бы принадлежат попу Микуле, пришедшему в свое время на северо-восток со своим князем из Вышгорода. Что касается состава «Повести», то в ней кроме собственно авторского материала, который обличает в ее составителе давнего и близкого советника князя, он использовал данные следствия по делу заговорщиков, в допросе которых, возможно, участвовал и сам.

Из краткого пересказа мнений исследователей относительно автора «Повести об убиении Андрея Боголюбского» можно сделать вывод, что проблема эта не имеет однозначного решения. Какие бы аргументы ни приводились в пользу той или иной точки зрения, всегда найдется достаточное количество таких, которые поставят их под сомнение. Например, вывод Н. Н. Воронина о том, что южнорусизмы языка «Повести» свидетельствуют в пользу авторства попа Микулы, выходца из Вышгорода, легко опровергается тем, что и Кузьмище, судя по своему прозвищу «Киянин», имел южнорусское происхождение. То же самое относится и к упоминанию Вышгорода, которое в равной степени может быть отнесено как к Микуле, так и к Кузьмище Киянину. К тому же, если признать, что параллель Боголюбов — Вышгород могла преследовать цель уподобить нового «мученика» святым Борису и Глебу, то ее появление в тексте вообще не обязательно должно связываться с лицом южнорусского происхождения. Не имеет Микула преимущества перед Кузьмищем и по количеству упоминаний их имен в «Повести»: первый назван в ней два раза, тогда как второй — шесть.