Читать «Сахаров В. Тропы Трояна.» онлайн - страница 80

Ноги Бачмана ослабели, и он стал опускаться на покрытый войлоком пол. Свалиться я ему не дал, а подхватил хана на руки (тяжелый, зар-ра-за, кабан) и положил на кошму, которая была его постелью. После этого быстро, но без лишней суеты, закатал пленника в постель, а затем сделал сверток из его одежды и вложил в нее саблю. Вроде бы все. Тихо и спокойно мы с Валентином Кедриным проникли в лагерь половцев. В наглую, словно так и надо, не обращая внимания на караульных, проехали к шатру полководца, ну, а дальше дело техники. Телохранители у хана, конечно, знатные, но расслабленные до невозможности и чересчур раскормленные, в боях давно не участвовали и шкурой, видать, последние лет десять не рисковали. Поэтому они подпустили нас, и мы их вырубили. Двоих Кедрин сделал, а четверых я, и так удачно это вышло, что стоящая у подножия холма сотня ничего не почуяла и не всполошилась, а про ханскую обслугу, и говорить нечего, холопы дрыхли без задних ног. В общем, можно сказать, что половина дела сделана. Теперь предстояло выбраться из половецкого походного лагеря, соединиться с черными клобуками, которые ожидали нас невдалеке, а затем поговорить с Бачманом. – Чи-чи! – раздался тихий сигнал Валентина, который уже приготовил лошадей. Пришла пора сваливать и, взвалив сверток с телом хана на плечо, я подхватил узел с одеждой и оружием, и вышел. Здесь, с трудом уместив пленника на смирной лошадке, которая чуяла волчью суть Кедрина, и нервничала, но молчала, я выдохнул. За малым не надорвался, больно грузен хан, но выдюжил. – Уходим, – прошептал я своему напарнику. Кедрин кивнул, и мы сели на наших коней. Убийца схватил повод вьючной лошадки, а я выдвинулся вперед. Мы спустились с холма и поехали через стоянку половцев. Никто не обращал на нас внимания, ведь мы не дергались, не суетились, и вели себя уверенно, и единственная заминка произошла уже на окраине лагеря, где дорогу нам преградил лихой батыр с обнаженным оружием, за спиной которого встало несколько рядовых бойцов. – Кто такие? – спросил воин. – Люди хана, – направляя жеребца прямо на него, ответил я. – Прочь с дороги. – А чего на ночь глядя в степь выезжаете? – уже менее уверенно, освобождая дорогу, задал он вопрос. Я остановился и, перегнувшись с седла, заглянул в глаза половца. Обычный десятник, кровь уже распробовал и всегда готов к тому, что противник может нанести неожиданный удар. На таких людях держится любая армия, они крепкие вояки и пока еще не заплыли жиром. Жаль такого убивать, чисто по-человечески, но это и не потребуется. – Сверток видишь? – я кивнул на гужевую лошадку. – Вижу, – десятник кивнул. – Там человек, который много разговаривал и мешал ханским людям, так что если немедленно не отскочишь в сторону, то можешь присоединиться к нему, и до рассвета не доживешь. Половец понял меня правильно. Правда, до конца не поверил, но решил со мной не связываться, и этого достаточно. Проход в степь был открыт, и мы с Валентином рысью устремились в темноту, где в полукилометре от лагеря приднепровцев нас встретили конники Сероштана. Затем, оставив на месте пару дозорных групп, отряд спустился в глубокую балку, где уже горел костерок. Воины спустили знатного пленника, который к этому моменту уже очнулся, наземь и посадили его подле огня. Но разговор начался не сразу. Бачман приходил в себя, а я прислушивался к ночной степи и сканировал чувства хана, который был встревожен, зол на своих охранников, готовился к смерти и одновременно с этим надеялся на чудесное спасение. Короче говоря, человек, как человек, не шибко злой и не добрый, политик, воин и средний управленец без особых способностей. С таким договориться можно и некоторое время он даже будет этот договор выполнять. Потом хан, конечно, постарается отомстить, но не сразу, а меня интересует то, что должно произойти в Диком поле и Киевской Руси в этом году, плюс следующий, так что порядок. – Ты знаешь, кто я? – обратившись к пленнику, начал я беседу. – Догадываюсь, – хан зыркнул на меня исподлобья, после чего зябко поежился и добавил: – Ты Вадим Сокол, славянский колдун, который взбаламутил тюрков. Верно? – Правильно. А зачем я вытащил тебя из теплого шатра и вывез в степь, понимаешь? – Ты хочешь меня убить – это ясно. – Нет. Думаю, что с тобой можно договориться, а прикончить тебя я мог и в шатре. – И о чем ты желаешь говорить? – О мире, само собой. Хан покачал головой: – Я мог бы солгать тебе и согласиться на все, что ты предложишь. Но мир невозможен, ибо рода, которые поверили тебе, и вышли из-под моей власти, подают пример остальным. Кроме того, река Саксагань это земли нашей орды, и я не имею права их отдать. Поэтому все, что могу пообещать, перемирие, во время которого ты сможешь уйти подальше и увести людей. – А если ты все-таки подаришь мне реку Саксагань? – Тогда меня прикончат мои ближние люди, – хан усмехнулся. – И значит, ты все равно ничего не получишь. – Ты говоришь разумные вещи хан. Но ты не прав. Ведь если ты будешь убит, то в лагере половцев начнется свара. Вожди станут переманивать воинов на свою сторону, и вот тут-то я и ударю. После чего остатки твоих бойцов побегут от меня со всей возможной прытью и пару лет им будет не до меня. – Но потом они все равно вернутся. – Да. Вот только у меня будет уже не три тысячи сабель, а пять или шесть. – Ну и что ты предлагаешь? – Хан Бачман остается жить и продолжает править своей ордой, которая отказывается от реки Саксагань, но не просто так, а за равноценные земли по правому берегу Самары. – Это владения заорельцев. – Я знаю. И еще я знаю, что ты приуменьшаешь свое влияние на воинов, которым все равно с кем воевать, лишь бы добыча была. – Значит, ты предлагаешь совместный поход на наших соседей? – хан был удивлен. – Да. – А взамен хочешь получить кусок моих земель и неприкосновенность? – Точно. Но не забывай, что при этом я оставлю тебе жизнь, и в твоей орде не будет кровавой междоусобицы, которая может унести много жизней. – Надо подумать. – Конечно. До рассвета время есть. Хан остался у огня, а я велел отдать ему халат и саблю, а затем отошел в сторону и вобрал в грудь запахи степи. Исчезновение Бачмана вот-вот должны были заметить, но дозорные погоню, если она будет, заметят, да и Кедрин топот копыт услышит. Поэтому я чувствовал себя спокойно и был уверен, что хан мое предложение примет. Заорельские половцы ему хоть и родичи, но соперники. Про это мне известно. Жить хан хочет, и четко понимает, что если его не станет, то в орде прольется кровь, так как наследника себе он до сих пор не назначил. Отсюда выводим его мотивацию и четко видим дальнейший расклад. Он соглашается на мое предложение, клянется на крови не быть моим врагом и мы вместе наваливаемся на заорельцев, большая часть которых сейчас на Руси, кто в Суздале, кто в захваченной Долгоруким Рязани, а иные на границе Перяславля. Значит, сопротивление нам будет оказано по минимуму, и войско, что Бачманово, что мое, получит добычу. Попутно я прихватываю несколько родов, которые будут готовы принять мою власть, и усиливаюсь. Половецкие воины хвалят Бачмана, а мои, соответственно, меня, и я ввожу в орде старые тюркские законы, на основе которых была написана Яса потрясателя Вселенной Темучина сына Есугея из рода Бодончара, в мое время больше известного как Чингиз-хан. После этого мы разбежимся в разные стороны. Половецкий хан признает передачу мне части своих земель – это можно провести как дар союзнику, занимается своими делами и начинает готовиться к реваншу. Ну, а я, пока суть да дело, окажу поддержку Изяславу Мстиславичу, который, если ему улыбнется удача, в этом году все же разобьет суздальцев и оттеснит войска Долгорукого от Чернигова, Смоленска и Новгорода-Северского, а так же вернет своим союзникам Рязань. Так все было бы в идеале, а как оно будет на самом деле неизвестно, ибо на каждый наш хитроумный и хорошо продуманный план противник может выстроить свой, да и роль случая со счетов сбрасывать нельзя. Рядом, прерывая мое одиночество, появился Кедрин. После возвращения из Константинополя убийца вел себя несколько странно, словно хотел со мной о чем-то поговорить, но не решался. Вот и подумал Валентин, что сейчас самое время. Хм! Возможно, он прав, ибо настроен я вполне благодушно. Вот только убийца молчал, и я сам спросил его: – Что тебя гнетет, Валентин? Кедрин помедлил, и ответил: – Я устал вождь. – И что? – Когда-то ты сказал, что не станешь меня держать, если я захочу уйти. – Это так, и мое слово крепкое. Но хотелось знать, что у тебя на душе, и чего ты желаешь. – Покоя хочу, жить, как все обычные люди живут, детей своих воспитывать и жену любить. В душе накопилось много черноты, потому и ухожу. – А куда направишься? – Пока не знаю. Наверное, на север, где меня никто не станет искать. Отпускать убийцу не хотелось, ибо я на него рассчитывал, но и неволить дака тоже не хотелось, и я сказал ему: – У меня есть для тебя предложение. – Убивать людей по заказу не стану. – Это я уже понял. Мирную работу тебе хочу дать, дом и оплату достойную. – И что надо будет делать? – Детей обучать, как ты того желаешь, но не только своих, но и моих приемышей. – Варогов? – Да. – Собственных убийц вырастить хочешь? – Правильно все понимаешь. – И где я буду жить? – На острове Зеландия. – А сколько платить станешь? – Цену своим услугам сам назначишь, – мелочиться я не стал. Валентин оглянулся на костер в балке, затем кинул на меня косой взгляд, шмыгнул носом и кивнул: – Согласен. – Тогда собирайся. Сегодня же, с моими письмами для великого князя, отправишься в Киев. Далее вместе со своей семьей поплывешь в Новгород, а оттуда в Венедию. Убийца снова кивнул и скользнул в темноту, а я проводил его взглядом, подумал, что теперь у варогов появится еще один отличный учитель, и прислушался к чувствам хана. Бачман уже принял решение и это хорошо. Вернувшись к костру, я посмотрел в глаза хана, и он выдохнул: – Твои условия приняты, колдун. Что дальше? – Клятва на крови и в полдень вместе с сотней лучших батыров и ближними людьми ты приедешь в наш лагерь на более серьезный разговор. Станем думать, как заорельцев бить. – Идет. Хан молча протянул ко мне раскрытую ладонь, и я вложил в нее кинжал. После этого Бачман посмотрел на восходящее солнце, которое медленно поднималось над линией горизонта, полосонул себя клинком по другой ладони и капли красной крови упали в огонь, а затем, печатая каждое слово, он произнес: – Я, хан Бачман из рода Кара-Холзан (Черный Орел) клянусь, что отдам славянскому ведуну Вадиму Соколу земли по реке Саксагань и не стану чинить ему и его людям вреда, пока он честен со мной. Да будут тосы и кормосы моего рода свидетелями этой клятвы. Да увидят Тэнгри-небо и Кои-солнце, что я честен и блюду заветы предков. Еще один взмах окровавленной ладонью. Новые красные капли упали в огонь, пламя которого резко взметнулось ввысь и опало, словно в костер вылили немного керосина, и это добрый знак. Значит, все прошло как надо, и духи услышали клятву своего потомка.