Читать «Восставшая из пепла» онлайн - страница 296
Танит Ли
Бич монотонно подымался и падал. Раб пронзительно кричал и бился, и струи крови извивались в траве, словно змеи. Сперва я радовалась, но вскоре заскучала. Я смотрела на солдат отца. Они тоже были рабами, и хотя они лучше жили и лучше одевались, они выглядели совсем иными. Для них, казалось, не имело значения, что они запарывали одного из своих сородичей. Вскоре раб умер, и отец увел меня.
Много дней, заполненных озерами с лилиями, комнатами с мраморными колоннами, развлечениями в виде смерти и красоты. А затем пришел страх. Сперва страх был лишь прозрачной тенью, отброшенной далью, шепотком, чем-то, скрытым за слоями мысли и действия. Затем страх стал глубже и ближе, он вертелся на языке, готовый быть выданным намеком и наполовину высказанным.
Сначала я не знала этого страха, только чувствовала его. Я услышала слово «мор», и оно ничего для меня не значило. Я услышала о смерти, но и это я начисто отвергла. Мы будем жить почти вечно. Нам ничто не могло повредить. Мы же не рабы, чтобы умирать от болезней или ран.
Но затем — алая заря, и сестра моей матери все кричала и кричала, бегая нагой по галереям дворца, с пламенеющими за плечами бледными волосами — безумство белизны на фоне кроваво-красного неба. Ее возлюбленный умер от Мора, скончался, лежа на ней. Она проснулась, обнаружив его разлагающееся тело рядом с собой. Я не знала, что тогда сделали, но по прошествии ряда дней узнала, ибо умерли и другие. За озером сложили погребальный костер, и здесь сжигали то, что оставалось от них и от их одежды. Если труп обнаруживали достаточно быстро, то могли послать рабов сделать слепок с тела, и его разрисовывали, украшали самоцветами и хоронили в гробнице владельца вместо его плоти. Но часто бывало слишком поздно это делать; тело оказывалось уже сгнившим. И именно потому-то Мор и был таким губительным для нас, так как не оставалось ничего, способного самоисцелиться: ни плоти, ни жил, ни любых органов, ни мозга, ни даже костей. Пришло истинное уничтожение.
Не существовало никаких симптомов Мора у его жертв до того момента, как они впадали в кому, и, следовательно, никакого предупреждения. И инфекция распространялась, словно гниль.
Умерла моя мать. Я не могла понять, с чего бы она покинула меня. Я ужаснулась и плакала от ужаса, а не от печали, когда шла за ее украшенными самоцветами погребальными носилками — пустыми, ибо она скончалась слишком быстро. Я вглядывалась в картины, нарисованные на стенах ее гробницы глубоко в подземелье дворца. Спящая фигура — женщина под Горой с ее небесной тучей, символ рождения и поддерживавшей его планеты; женщина с ее стражей и жезлами должности, символами ее светской власти; женщина, держащая направленный на себя нож, символ ее окончательного принятия смерти. Я ненавидела эти ужасные картины — те же самые в каждой гробнице, за исключением того, что в мужском склепе нарисованную на них женщину заменял мужчина. Я ненавидела традиционный нефрит, наложенный на лицо, как будто смерть сделала мою мать безликой.