Читать «Восставшая из пепла» онлайн - страница 295

Я повернулась к дверям, почти готовая идти с ним. Но тут поднялся нерассуждающий страх и поглотил меня.

— К компьютеру, — повторила я. Сделала один негнущийся шаг вперед, и колени у меня подкосились. Я упала и обнаружила, что не могу подняться. Я не могла пошевелить ни ногами, ни ступнями, ни руками, ни кистями. Парализованная, омертвелая, я в отчаянии закричала, глаза мои почти ослепли; я едва могла говорить:

— Карраказ, — придушенно прохрипела я, зная теперь, что до Нефрита мне рукой подать, и что, видя это, демон моей расы поднялся лишить меня его. — Карраказ уничтожит меня.

— Нет, — заверил он, хотя голос его казался отдаленным и почти бессмысленным. Он поднял меня на руки, но, оцепеневшая, оглохшая, ослепшая, в пароксизме страха я не могла уразуметь ни того, что со мной происходит, ни куда он меня понес, и, наконец, ужасающая тьма накатила, словно голодное море, и затопила меня, и унесла меня в себя, и я сгинула.

Глава 4

Рождение — это боль. Все чувства печали, страха и страдания начинаются в той борьбе и отторжении. После рождения мир выглядит абстрактным, бессмысленным и все же странно упорядоченным. Нет ничего логичного и, следовательно, нелогичность разумна и нормальна. Сосать, спать. Молчание и звуки наполняют искаженную плоскость, где скользят по глазам цвета, как в тумане. Никакого времени не существует, однако время идет.

Из этой затуманенности выросли образы и приобрели значение. Белые лебеди, движущиеся по блистающей воде, вытягивающие свои изогнутые шеи, принимая еду. Женщина с длинными светлыми волосами, ведущая меня за руку по изысканным садам, выходящим к морю, по полам невероятных комнат, где сидят элегантные мужчины и женщины. Иногда и другие, крупные, неотесанные, пялящиеся, грязные, с коричневыми и покрытыми шрамами телами. Они внушают мне страх, ибо они не похожи на нас. Подобно диким, безобразным животным, они появляются, как призраки в галереях, их фигуры горбатятся, вскапывая цветочные клумбы. Наши рабы.

Я не должна была общаться с ними, но я раз заговорила с одним рабом, рубившим стройное дерево. Я спросила его, зачем он это делает.

— Это дерево больное, принцесса, — ответил он неуклюжим ворчанием, которым они, запинаясь, говорили на нашей речи. А затем уставился на меня с высоты своего большого роста. Его страшное лицо исказилось от боли, которой я не поняла, ибо он улыбался. — Все заболевшие, — сказал он, — должны быть срублены. И сожжены.

Его глаза прогрызали себе дорогу в мои. Испугавшись, я попятилась от него, и в этот миг появился принц, который был моим отцом. Лицо раба изменилось, приняв выражение идиотского страха. Принц поднял меня одной рукой. Другой он жестом подозвал шедших за ним четырех стражников. Двое схватили раба и повалили его лицом вниз. Еще один содрал с него рубашку. Четвертый стоял наготове с окованным металлом бичом в руках.

— А теперь убейте его, — распорядился отец, поглаживая меня по волосам. — Но медленно. Моя царственная дочь должна видеть, что случится с каждым, кто посмеет оскорбить нас.