Читать «Вице-консул» онлайн - страница 9

* * *

От больного утреннего неба бледны, просыпаясь, белые люди, непривычные к Калькутте: это он смотрит сегодня на себя.

Выходит на балкон своей резиденции.

В Калькутте новый день, семь часов утра, гряда недвижимых облаков накрыла Непал, внизу под ними сгустился душный туман, до летнего муссона остались считанные дни. В тени чахлых кустов напротив резиденции, на песке вперемешку с асфальтом, в еще мокрой мешковине, пряча в тени под кустом свою лысую голову, спит она. Полночи она ловила рыбу и плавала в Ганге, пела, приставала к прохожим.

По проспектам разъезжают поливальные машины. Вода прибивает к земле влажную пыль, пропахшую мочой.

По течению Ганга уже бредут странники в сером, и снова прокаженные, они просыпаются, смотрят.

Уже два часа в прядильнях Калькутты скорбный люд обеспечивает ее выживание.

Вице-консул в Лахоре смотрит на Калькутту, на дым, на Ганг, на поливальные машины, на нее, спящую. Он уходит с балкона, возвращается в спальню, бреется в изрядной уже жаре, смотрит на свои седеющие виски. Готово дело, он побрит, снова выходит на балкон своей резиденции, снова смотрит на камень и пальмы, на поливальные машины, на спящую женщину и скопища прокаженных на берегу, на паломников, на все, что есть Калькутта и Лахор — пальмы, проказа и сумеречный свет.

Потом, все в том же свете, приняв душ и выпив кофе, вице-консул садится на диван и читает письмо из Франции. Тетушка написала ему: в Париже был сильный ветер как-то ночью с месяц назад, и надо ж случиться, до сих пор ни разу такого не бывало, в домике распахнуло ставень, и вдобавок окно, то, что приоткрыли для проветривания; ей позвонили из полицейского участка, и она в тот же день поехала, чтобы закрыть, да и проверить; все было цело, ничего не украли; ах да, чуть не забыла, когда шла закрывать, увидела, что вся сирень у забора обломана; садик-то защитить некому, каждую весну одно и то же, местные девушки ее воруют.

Вице-консул вдруг кое-что вспоминает: прием, который состоится завтра, в пятницу вечером, в посольстве Франции, его пригласили туда в последнюю минуту. Вчера он получил записочку от жены посла, всего одно слово: приходите.

Он встает, идет сказать своему слуге-индусу, чтобы почистил смокинг, и, вернувшись, снова садится на диван. Письмо тетушки из Малерба прочитано. Перечитав пассаж о распахнувшемся ставне и сирени, он убеждается: да, прочитано.

На службу еще рано, он ждет урочного часа с письмом в руке. Он сейчас — как эта гостиная, где все в идеальном порядке, большой черный рояль закрыт, на пюпитре партитура, тоже закрытая, название издали не прочесть — «Indiana’s Song». Ворота заперты на крепкий замок, никто не войдет в сад, не приблизится, не прочтет название партитуры. На рояле китайская ваза, превращенная в лампу, абажур — зеленый шелк, сорокалетний? Да. До рождения того, кто родился? Да. Ветер стих, ставень распахнут, солнце так ярко играет на зеленой лампе. Идут люди, остановились: надо что-то делать, иначе и сегодня невозможно будет спать, вы слышали этот жуткий стук всю ночь? Еще люди остановились, это уже небольшая толпа: да кто же хозяин этого всегда запертого дома? Одинокий мужчина, лет тридцати пяти.