Читать «Вице-консул» онлайн - страница 71

— С тем, что вас выдал, месье?

— Точно, с тем самым, который сказал инспектору в «Призюник», что это не он, а я украл пластинку. Потом он написал мне: «А что я должен был, по-твоему, делать? Мой отец убил бы меня, и к тому же мы ведь не были настоящими друзьями, секретов друг другу не доверяли». Я долго думал, еще и сейчас иной раз задумываюсь, какие же секреты я мог бы ему доверить.

— Месье, это был я, я украл диск.

— Как все запутано, директор.

— Замнем, месье. Продолжайте. Лично я предпочел бы воскресенье у «Папаши Фритюра».

— У меня нет предпочтений, — отвечает вице-консул. — Но вы правы, харчевня «Папаши Фритюра», наверно, и впрямь то самое, что трогает сильнее всего.

— Я думал, что «Папаша Фритюр» — это я, месье?

— Нет. Воскресенье у «Папаши Фритюра», воскресный день на исходе, наступает время чая, остался всего лишь час, не больше, моя мать уже смотрит на часы, а я говорю только одну фразу. Какую?

— Что вам хорошо в Аррасе.

— Совершенно верно, директор. На дворе февраль, вечер сгущается над Па-де-Кале, я не хочу пирожных, не хочу шоколада, я хочу, чтобы она оставила меня там.

— Ваши школьные успехи, месье?

— Блестящие. Тем не менее нас исключили.

— А венгерский доктор?

— Я к нему расположен, он дает мне деньги, банкноты по пятьсот франков. Мне лет пятнадцать. А вы?

— То же самое, месье.

— Воскресенья, — продолжает вице-консул, — сколько родителей таскают за собой детей, растущих в пансионах, по бесконечным воскресным дням, их легко узнать по великоватому пальто, по темно-синей фуражке, по глазам, которыми они смотрят на своих всегда по-воскресному принаряженных матерей.

— Как все запутанно, месье. Воскресенья вы проводите в Нейи?

— Совершенно верно.

— Месье, мы пьяны, где ваш отец?

— Где хочет, директор.

— А ваша мать?

— Моя мать стала красивой, пока я был в Аррасе. Венгерский любовник оставил нас на время одних, он прохаживается взад-вперед по дороге, замерз, окоченел, а я снова завожу все ту же песню: умоляю, оставь меня в Аррасе. Любовник возвращается, окоченевший. Моя мать говорит: выходит, много даешь детям или мало, все равно результат один? Он отвечает, что результат и вправду один, они ведь сами не понимают, чего хотят. Я ухожу.

— Куда?

— Куда хотите, месье; какая все-таки тоска!

— Точно. Вы так и не сказали, почему хотели остаться в пансионе, месье.

Он не отвечает на вопрос директора клуба. Директор наклоняется к нему и смелеет, смелеет, потому что, скорее всего, последние дни доживает вице-консул в Калькутте.

— А после Монфора, ну же, месье, одно словечко.

— Ничего, судьба, как говорит моя мать. Я варю на кухне яйцо всмятку и, наверно, размышляю, не помню о чем. Моя мать уезжает, директор. Она стоит у пианино в голубом платье и говорит: я хочу начать жизнь заново, а здесь, с тобой, во что я превращусь? Продавец грампластинок умер. Она осталась в Бресте. Тоже умерла. У меня есть тетка в квартале Малерб. В этом я уверен.

— Но о Лахоре, месье, одно словечко, ну же.

— О Лахоре? Я уже знаю, что делаю, директор.