Читать «Вице-консул» онлайн - страница 5

Она спит: кто-то спит, это я, думается ей.

Пламя будит ее, желудок полыхает, ее рвет кровью, не надо больше есть кислых манго, только зеленый рис. Природа, дай мне нож, чтобы убить эту крысу. Ничего нет под ногами, только круглые голыши из речного русла. Она поворачивается, ложится животом на гальку, шевеление стихает, стихает, стихает совсем, она задыхается, садится, в животе снова шевелится.

За каменным проемом, за входом в карьер воды реки Стынг-Поусат продолжают прибывать.

Она полна до краев.

Переполнена желтоватой водой, под нее уходят стволы бамбука, спокойно уходят в смерть. Она смотрит на желтые воды. Глаза ее неподвижны, словно гвоздями прибитые к лицу, так она их чувствует. Взгляд устремлен на затопленный бамбук, нет больше никаких ощущений, даже голод вытесняет какая-то иная сила, в свою очередь затопившая ее. Уйти совсем, она придумает, как это сделать, совсем уйти. Снова взгляд на желтые воды и затопленный бамбук: как будто голод находит там себе пищу. Но это сон, голод отпустил ненадолго, он возвращается и накрывает ее. Юная девушка придавлена голодом, слишком для нее огромным, она чувствует, что волна будет слишком сильной, кричит. Старается больше не глядеть на Стынг-Поусат. Нет, нет, я не забыла, я здесь, где мои руки.

Мимо карьера проходят рыбаки. Иные видят ее. Мало кто оглядывается. Наш сосед, с которым я ходила в лес, был рыбаком с озера Тонлесап, я слишком юна, чтобы понять. Она ест юные побеги, самые нежные ростки бамбука, смотрит на проходящих мимо рыбаков, они идут то туда, то обратно, и она улыбается им. То, что творится за пределами карьера, становится непохожим на то, что творится внутри его, движение там на движение здесь. Иной раз ей больно, например, когда поранила ногу об острый осколок мрамора, а вообще-то она начинает забывать, с чего все началось, — что ее выгнали за падение с дерева, очень высокого, она пала, совсем не ушиблась, только забеременела.

Мать сказала ей: нечего нам рассказывать, что вам всего четырнадцать, всего семнадцать лет, нам тоже было столько, не хуже вас, молчите уж, мы все знаем. Мало ли что мать говорит, мол, еще помнит себя в эти годы, мол, знает, — она лжет. Под небом вокруг Поусата, знаешь ли ты, что бывает грязь, которую можно есть? Что затопленные земли окрест Стынг-Поусат — это зрелище, странным образом отнимающее тебя у тебя самой? Взрывы в карьерах и взмывающее воронье, я расскажу тебе о них когда-нибудь, когда снова увижу тебя, в мои годы все может быть снова, коль скоро мы обе живы, ты и я. Кому, как не тебе, я это расскажу, кто еще меня выслушает и кому интересно, что пищу, которой у меня нет, я теперь предпочту тебе? Много дней и недель, час за часом, минута за минутой, она созерцает и боготворит пищу, которой нет. Она вернется, чтобы сказать той, что, ничего не понимая, выгнала ее: я тебя забыла.

Однажды голод ребенка гонит ее прочь из карьера, на закате солнца она идет к трепещущим огням Поусата. Уже давно она видела их, эти огни, но все не смела к ним приблизиться. А между тем в карьере она осталась потому, что отсюда ей видны эти огни. Эти огни: пища. Нынче вечером голод ребенка набросится на эти огни.