Читать «Вице-консул» онлайн - страница 31

Вокруг шепчутся, спрашивают: а что он, собственно, сделал? Я так и не знаю.

— Он сделал самое страшное, но как это выразить словами?

— Самое ужасное? Убил?

— Он стрелял ночами по садам Шалимара, где облюбовали приют прокаженные и собаки.

— Прокаженные, собаки, но разве убивать прокаженных и собак — это убийство?

— Кроме того, пули были найдены в зеркалах его резиденции в Лахоре, знаете ли.

— Прокаженные… издали, вы замечали? Их и различить-то трудно, так что…

Не сразу по прибытии в Калькутту узнают о существовании знаменитой виллы на острове со здоровым климатом в устье Ганга. Эта вилла предоставлена в распоряжение посольства Франции. Дочери Анны-Марии Стреттер одни идут через сады, и вот тогда, спросив, почему они одни, узнают. Чаще всего это случается в жуткую жару летнего муссона.

— Вы слышите — кричат?

— Это прокаженные или собаки?

— Собаки или прокаженные.

— Раз вы знаете, почему говорите: собаки или прокаженные?

— Я не разберу издали, да еще сквозь музыку, собаки это лают или прокаженные кричат во сне.

— Хорошо сказано.

Вечером в Калькутте можно видеть всех троих в открытом автомобиле — они едут на прогулку. Посол смотрит, улыбаясь, как уезжает на автомобиле его сокровище: жена и дочери отправляются подышать воздухом в Шандернагор или на дороги, что ведут к океану, до дельты.

Ни девочки, никто другой в Калькутте не знают, что она делает на вилле в устье Ганга. Говорят, ее любовники — англичане, неизвестные в посольских кругах. Говорят, посол знает. На вилле в дельте она никогда не остается дольше нескольких дней. Когда возвращается в Калькутту, вновь живет своей расписанной по часам жизнью: теннис, прогулки, иногда Европейский клуб по вечерам — это то, что на виду. А еще? Никто не знает. Чем-то она все-таки занимается, эта женщина из Калькутты.

Вокруг шепчутся:

— Какими словами это выразить?

— Он не соображал, когда творил такое? Не помнил себя?

— Сами видите, как это нелегко… Какими словами выразить, что он делал в Лахоре? Что он делал с собой в Лахоре, знал ли, что делает?

— Он кричал ночами — с балкона.

— А здесь он кричит?

— Вовсе нет, хотя почему, ведь духота еще тяжелее?

Время за полночь. Анна-Мария Стреттер подходит к молодому атташе Чарльзу Россетту. Рядом с ним стоит вице-консул Франции в Лахоре. Она говорит им, чтобы шли танцевать, если, конечно, им это доставит удовольствие, и уходит. Похоже, она подходила ради Чарльза Россетта, на него, кажется, пал выбор, и он в ближайшие дни отправится с нею на острова. Не будь улыбки, эта женщина выглядела бы дурно воспитанной, шепчутся гости. Среди приглашенных есть мужчины, которые были с ней близки. Но они придут только к концу приема.

Вокруг спрашивают:

— Что он кричал?

— Бессвязные слова или вовсе без слов.

— А нет ли в Лахоре женщины, которая бы его знала и могла хоть что-нибудь рассказать?

— Ни одной, никогда.

— В его резиденции… вы слышали? Никто никогда не был в его резиденции в Лахоре.

— Было ли что-нибудь в его глазах до Лахора? Хоть какой-то признак? Цветовой нюанс? О ком я думаю, так это о матери вице-консула из Лахора. Так и вижу ее играющей на рояле классические серенады, как в романах, что-то из юности, а он слушает, слушает, слишком, видно, наслушался.