Читать «Джамбаттиста Вико» онлайн - страница 43

Собственный метод Вико еще несовершенен: философ, как правило, довольствуется интерпретацией специально отобранных мифов, которые легче всего истолковать в определенном культурно-историческом смысле. Классификация мифов (или хотя бы предварительная их группировка) у него отсутствует. Это, конечно, несколько умаляет значение результатов работы, но нельзя ни на минуту забывать, что речь идет о первой трети XVIII столетия и современные требования научной строгости к «Новой науке» неприменимы. В. И. Ленин постоянно подчеркивал, что об историческом деятеле нужно судить не по тому, чего он не сделал по сравнению с современным уровнем знания, а по тому, что он дал по сравнению со своими предшественниками и современниками.

Систематическая культурно-историческая расшифровка мифологии была предпринята Вико по сути дела впервые в истории общественной мысли, и будем за это благодарны нашему автору, тем более что ряд его выводов и приемов исследования не потерял значения до сих пор. Бесспорно, например, положение, что мифы не могут быть творением чистого вымысла, ибо таковой вымысел предполагает развитое теоретическое сознание, проводящее четкую грань между реальным и воображаемым миром. Но допустить такую зрелость общественного сознания на древнейшей стадии общественного развития абсолютно невозможно. Тогда приходится допустить, что архаическое сознание принимало мифы за самую доподлинную правду и вообще не могло иначе мыслить. Но правда предков, естественно, не совпадает с правдой потомства, ибо между ними стоит длинный ряд веков, на протяжении которых общественное сознание претерпело немало изменений. На этом основании рационалисты картезианской закваски отвергали «преданья старины глубокой». Такова установка антиисторического разума, руководствующегося идеалом математической истины. Ну разве можно доверять суеверию? Ведь это противоречило бы общей установке научного мышления, а не только картезианскому рационализму. И Вико нашел выход из этой дилеммы: нельзя соглашаться с суеверием, но можно и должно принять во всем его значении самый факт существования таких-то суеверий в такую-то историческую эпоху.^ Сами эти суеверия составляют часть реальной истории человечества, и надо только уметь понять, что они значили для людей того времени и что они значат для современного научного сознания. Так неаполитанский философ расширил горизонт исторической науки, включив в орбиту исследования и все, если можно так выразиться, «отрицательные факты», т. е. все те явления, которые современное научное сознание оценивает однозначно негативно (грубое суеверие, неразумное, с современной точки зрения, поведение, иррациональная организация общественной жизни и т. п.). Получается, что для науки нет «отрицательных фактов», что все факты равноценны в том смысле, что ни одним из них нельзя пренебрегать под предлогом «абсурдности». «Абсурдность» того или иного явления означает не что иное, как его непонятность для нас, но «абсурдное» сразу же становится рациональным, как только нам удается найти место для него в жизни соответствующей эпохи.