Читать «Джамбаттиста Вико» онлайн - страница 41

Вот как Вико определяет главные этапы эволюции мифов в народном сознании: «Мифы при своем возникновении были истинными и строгими рассказами… они зарождались первоначально по большей части грубыми, а потому позже становились несоответствующими (Новому времени. — М. К.), затем они изменялись и вследствие этого становились неправдоподобными, потом — темными, а отсюда и соблазнительными (соблазняющими на самые разные истолкования. — М. К.) и, наконец, невероятными… И… такими искаженными и испорченными дошли эти мифы до Гомера» (там же, 354). Следовательно, чтобы уяснить реальное содержание мифа, надо реконструировать его первоначальный вид, тщательно устранив позднейшие искажения. Это напоминает работу художника-реставратора, счищающего один слой краски за другим, пока не покажется наконец бесценная картина старого мастера. Однако историк в своей работе не может пользоваться показаниями органов чувств, потому что интересующий его последний слой, т. е. первоначальное значение мифа, открывается только в воображении, а не воочию, ибо открытие смысла вообще не дело чувственного восприятия, но представляет собой результат интеллектуальной реконструкции, выходящей за пределы налично данного и вступающей в область гипотетического. В этом пункте как раз и обнаруживается слабость методологии Вико, пережитки схоластического догматизма в его воззрениях.

Дело в том, что наш автор в своем методологическом органоне обществоведения не проводит четкого различия между гипотетическим, вероятным, правдоподобным и твердо установленным, научно доказанным. На первый взгляд это замечание может показаться несовместимым с ранее изложенной нами гносеологией Вико, который, как мы уже говорили, тщательно отличал просто достоверное и правдоподобное от истинного. Все это так, но только наш мыслитель считал, что открытая им «новая наука» позволяет поднять правдоподобные рассуждения о человеческом обществе на уровень научно обоснованной истины. И вот тут он ошибался, и ошибка его будет становиться нам все яснее и яснее по мере продвижения в глубь монументальной философско-исторической конструкции философа.