Читать «Эмигрант по призванию (Веселовский С.Б.)» онлайн - страница 16

В 1926 г. Веселовский вновь начинает публиковаться, и определяет для себя новую историческую тематику. Теперь вместо налоговой политики главной темой оказалось феодальное землевладение и история класса феодалов, XIV–XVI века, и отчасти Киевская Русь. Он первым вводит в историческую науку данные топонимики – науки о географических названиях. Смена научного поиска стала следствием работы в Центрархиве, в котором Веселовский обнаружил массу еще не введенных в научный оборот источников (все найденные в архиве многотомные акты он лично конспектировал). Веселовский первый проторяет, указывает дорогу, по которой последуют уже другие ученые, но они будут только вторыми, а он, истинный исследователь, конкистадор науки – первый. На меньшее он согласен не был. В смене его исторических интересов есть еще и подтекст. До революции Веселовский занимается косвенными налогами и финансовой системой, в революцию – серьезно изучает смуту и феодальную раздробленность, в эпоху Сталина – опричнину Ивана Грозного. Через настоящее или сквозь настоящее он постигал прошлое, а благодаря прошлому лучше сознавал настоящее.

Фундаментальные исследования по истории русского феодализма принесли Веселовскому заслуженный авторитет, уже в новой стране – СССР. И, несмотря на такой факт в биографии как «дореволюционный историк», в 1929 г., Веселовского избирают членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1934 г. ему присваивают степень доктора исторических наук. С 1936 г. и до конца своих дней он будет работать в Институте истории АН СССР.

В эти годы распадается его первый мучительный брак, второй женой становится Ольга Александровна Бессарабова. Вскоре у них родится дочь Анна.

В 1940-е гг. по негласному наказу И. Сталина, историки воспевали и превозносили его любимого героя – Ивана Грозного, Веселовский и был тем единственным шутом при короле, который позволял себе писать о жертвах террора, – «Исследование по истории опричнины», – интуитивно постигнув понимание опричнины ХVI века, через проживаемый террор эпохи Сталина. Презирая всеобщий страх и раболепие, Веселовский остался верен чувству долга историка и своей ответственности перед историей и будущими поколениями. Остался он верен и своему пониманию истории через судьбы людей, которое шло вразрез с официальной версией о классовой борьбе как движущей силе истории, и марксисткой теории исторического процесса. Вся история сплетена из человеческих жизней, и историк, чувствующий и понимающий это, обращает все свое внимание именно на этот фактор, а не на построение догм и законов. Интерес к человеческому – это тоже выбор историка. Веселовский создавал галерею живых образов, яркие эмоциональные психологические портреты русских людей Средневековья, что выглядело странным диссонансом на фоне стремления к обезличиванию и нейтральности языка науки, насаждавшемуся в 40–50-е. гг. Это не прошло для него бесследно, на какое-то время его вновь перестают публиковать. Такая мера воспитания Веселовского не напугала, и конечно же не имела на него никакого воздействия. Последовательно и упорно он отстаивал свои научные и нравственные позиции.