Читать «Прозрение (сборник)» онлайн - страница 13

Вскоре из дома вышел и Торм; широко шагая, он поспешил к нам. Он казался уменьшенной копией своего отца. Резко затормозив перед печальной грудой деревянного оружия и доспехов, он поклонился Алтану-ди, но стоял с высоко поднятой головой.

– Ты знаешь, Торм, что это преступление – давать рабу любое оружие?

– Да, отец, – пролепетал Торм.

– Ты знаешь, что в армии Этры рабов нет? Что воины – это свободные люди? Что обращаясь с рабом, как с воином, ты проявляешь оскорбительное неуважение по отношению к нашей армии и нашим Предкам? Тебе все это должно быть хорошо известно, Торм.

– Да, мне это хорошо известно.

– Но ты все же совершил это преступление, проявив крайнее неуважение к нашим законам и традициям.

Торм стоял совершенно неподвижно, только лицо его как-то жутковато подергивалось.

– Итак, кого же следует наказать за это, тебя или рабов?

Глаза Торма широко распахнулись – видимо, подобная возможность даже в голову ему не приходила, однако он по-прежнему молчал. И молчание снова затягивалось.

– Кто у вас командовал? – спросил Отец.

– Я.

– Ну и?

Снова надолго воцарилось молчание.

– Ну и наказание должен понести я, отец.

Алтан Арка коротко кивнул и снова спросил:

– А они?

Торм, явно преодолевая себя, буркнул:

– А они делали то, что им велел я.

– Так я не понял: надо их наказывать за то, что они следовали твоим командам?

– Нет, отец.

Еще один короткий кивок, и Отец посмотрел на нас с Тибом, но так, словно мы находились где-то далеко-далеко.

– Сожгите этот хлам, – велел он, – и учтите: подчиниться преступному приказу – это тоже преступление. Вы остаетесь безнаказанными лишь потому, что ваш хозяин берет всю ответственность на себя. Тебя, мальчик с Болот, кажется, Гэв зовут? А тебя...

– Меня зовут Тиб, Отец Алтан. Я с кухни, – пролепетал Тиб.

– В общем, сожгите все это и немедленно возвращайтесь к работе. – Он повернулся к Торму. – Идем, – сказал он ему, и они пошли куда-то бок о бок под длинной аркадой. Выглядели они, точно воины на параде.

Мы сходили на кухню, взяли там из очага пылающую головню и запалили сваленные в кучу деревянные мечи и щиты; но когда мы бросили в костер наши кожаные шлемы и наколенники, те несколько прибили огонь, и костер задымил. Тогда мы, обжигая себе руки, разгребли полуобгоревшие деревяшки и противно пахнувшие кожаные ремешки и закопали все это в палисаднике перед кухней. И уже после этого окончательно распустили сопли. Быть воинами было тяжело и даже немного пугающе, зато почетно, и мы так гордились собой, играя в эту игру. Я, например, просто обожал свой деревянный меч и частенько ходил к тайнику один, доставал его оттуда, пел ему песни, без конца полировал его грубо выструганное щелястое лезвие камнем и натирал его для блеска салом, припасенным с обеда. Но в итоге игра обернулась ложью. Даже во время игры мы никогда не были воинами – только рабами. Мы так и остались рабами. Рабами и трусами. А я еще и предал своего командира. Да меня просто тошнило от стыда и позора!