Читать «Часовщик из Эвертона» онлайн - страница 8

Он не стал включать лампу, даже не подумал об этом, и комната, куда свет проникал только из спальни, показалась ему какой-то призрачной, особенно — смутно белевшая кровать, в ней было что-то трагическое. Казалось, Гэллоуэй уже знает, что ищет и какое открытие его ждет. На коврике валялись грязные ботинки, со спинки стула свисала рубашка.

Значит, вечером Бен забежал переодеться. Одежда, которую он носил по будням, была брошена в угол, рядом лежали носки. Дейв медленно открыл стенной шкаф, и ему сразу бросилось в глаза, что чемодана нет. Обычно он стоял на полу, под одеждой, висевшей на плечиках. Гэллоуэй купил сыну чемодан два года назад, когда они ездили вместе на мыс Код, с тех пор он так и стоял без дела.

Утром чемодан еще был на месте — в этом Гэллоуэй уверен: он сам каждый день убирает квартиру. И только два раза в неделю, по вторникам и пятницам, на несколько часов приходит прислуга, чтобы сделать основательную уборку.

Итак, Бен пришел домой, переоделся в выходной костюм, взял чемодан и ушел, не оставив записки. Странно: Гэллоуэй не слишком удивился, словно давно уже, если не всегда, жил в ожидании катастрофы.

Наверно, он просто гнал от себя дурные предчувствия. Медленно, очень медленно, словно пытаясь отсрочить беду, он открыл дверь в ванную — она у них общая — и включил свет. На стеклянной полочке не хватало бритвы: электрическая бритва, которую он подарил Бену на прошлое рождество, исчезла. Не было ни расчески, ни зубной щетки в стаканчике. Бен взял даже зубную пасту.

Из вечно открытого в ванной окошка потянуло сквозняком, на окнах вздулись шторы, на телевизоре зашелестела газета. Гэллоуэй вернулся в гостиную, затворил окно, прижался лбом к оконному стеклу и на мгновение застыл, глядя на улицу.

Он чувствовал себя разбитым, словно после долгой ходьбы; руки и ноги его не слушались. Хотелось упасть ничком на кровать, уткнуться в подушку и говорить, говорить с Беном. Но разве это поможет?

Оставалось узнать еще кое-что, и сейчас он это узнает. Дейв не спешил — незачем было. Он даже надел демисезонное пальто и шляпу: ему стало зябко. Взошла луна, почти полная, сверкающая; небо было словно бездонное море. Весь первый этаж дома со стороны двора занимали гаражи; Гэллоуэй направился к своему, вынул из кармана связку ключей, вставил ключ в замок.

Отпирать не было нужды: дверь тут же подалась. Косяк был размочален в щепки, и Дейв понял, что дверь взломали монтировкой или чем-нибудь вроде того. Проверять, на месте ли машина, не имело смысла. Да, гараж пуст, Гэллоуэй знал это заранее, еще дома. Включать свет он не стал — ни к чему.

Дверь он закрыл кое-как, без обычной тщательности. И чего ради он застыл посреди двора, за домом, где все окна черны, кроме одного-единственного — окна его квартиры? Незачем торчать во дворе. Нечего ему здесь делать. А что ему теперь вообще делать дома? И все-таки он побрел к себе, не спеша, останавливаясь на каждой ступеньке, словно чтобы подумать. Запер дверь на ключ, снял пальто и шляпу, повесил на вешалку, дошел до кресла.

И, рухнув в него, уставился в пустоту. Иногда во сне переносишься вдруг в странную местность, и чужую, и в то же время знакомую, пугающую, как бездна. Все здесь не так, как бывает в жизни; однако в тебе оживают неясные воспоминания, и ты почти уверен, что уже бывал здесь — быть может, в прошлом сне или в предыдущей жизни.