Читать «Часовщик из Эвертона» онлайн

Жорж Сименон

Часовщик из Эвертона

До самой полуночи, а то и до часу, он занимался обычными вечерними делами, вернее сказать, не совсем обычными, а субботними: субботы несколько отличались от прочих дней. Знай он заранее, что это его последний спокойный вечер, как бы он провел его — так же или по-другому? Выжал бы из него побольше? Придет время, и он еще призадумается над этим, да и над многим другим. Например: а был ли он впрямь когда-нибудь счастлив?

Но пока он ни о чем не подозревает и просто живет — не спеша, бездумно, не отдавая себе отчета в том, что кончается этот похожий на все другие, словно не раз уже прожитый вечер.

Дейв редко закрывал мастерскую ровно в шесть. Помедлив минуту-другую, вставал из-за стола, перед которым висели на крючках отданные в ремонт часы; потом вынимал лупу в черной эбонитовой оправе, которую почти весь день держал в глазу наподобие монокля. Неужели спустя годы ему все еще казалось, что он работает на хозяина, а значит, не должен слишком поспешно кончать работу?

Миссис Пинч закрывает свое агентство по продаже и найму жилья ровно в пять. Парикмахер по соседству, чтобы не задерживаться, уже с половины шестого отказывает клиентам; почти всегда Гэллоуэй, отпирая витрину, видит, как тот усаживается в машину и отправляется домой. У парикмахера прекрасный дом на холме и трое детей-школьников.

Точными, неторопливыми движениями, как человек, привыкший работать с тонкими, дорогими вещами, Дейв Гэллоуэй за несколько минут убирает с витрины часы и украшения, пряча их в сейф в глубине мастерской. Часы дороже ста долларов он не держит, да и стодолларовые только одни - остальные дешевые. Украшения — сплошь накладного золота, с фальшивыми камнями. Сначала он попробовал торговать обручальными кольцами с настоящими бриллиантами, каждый камешек примерно в полкарата, но обитатели Эвертона за покупками такого рода предпочитали ездить в Покипси, а то и в Нью-Йорк. Может быть, стеснялись покупать обручальные кольца в кредит у знакомого?

Он сложил выручку в особое отделение сейфа, снял холщовый халат, повесил на специальный крючок на двери стенного шкафа, надел пиджак и огляделся, проверяя, все ли в порядке. Шел май, солнце стояло еще высоко в нежно-голубом небе, воздух с утра был неподвижен. На улице, запирая мастерскую, он машинально бросил взгляд на кинотеатр, над которым, хотя было еще совсем светло, уже загорелась неоновая вывеска «Колониальный театр»: по субботам картины начинают крутить с семи. Перед кинотеатром раскинулась лужайка с несколькими липами, их листва едва шевелилась.

Еще на пороге Гэллоуэй закурил — за день он выкуривал сигарет пять-шесть, — потом не спеша обогнул длинное здание, первый этаж которого был сплошь занят магазинчиками и мастерскими. Он жил на втором этаже, как раз над собственной мастерской, но она не сообщалась с квартирой, и чтобы попасть домой, ему надо было свернуть за парикмахерской налево и по двору дойти до входной двери.

Как обычно по субботам, днем к нему забежал сын и предупредил, что обедать не придет. Наверно, перехватит где-нибудь сандвич или бутерброд с сосиской — скорее всего в кафетерии «Перекусим у Мака».