Читать «И пришло разрушение...» онлайн - страница 13

Икемефуна появился в Умуофии в конце «затишья», которое длится от сбора урожая до начала посадочных работ. От своей болезни он оправился всего лишь за несколько дней до Недели мира. И случилось это как раз в тот год, когда Оконкво нарушил мир и его, как того требовал обычай, сурово наказал Эзеани, жрец богини земли.

Оконкво был справедливо разгневан своей младшей женой, которая ушла к подруге плести косички и не "вернулась вовремя, чтобы приготовить ему поесть. Оконкво не знал, что ее нет дома. Он ждал, что жена принесет ему еду, но, не дождавшись, пошел к ней в хижину, посмотреть, чем она занята. В хижине никого не оказалось, и очаг был холодным.

— Где Ойиуго? — спросил он у своей второй жены, которая вышла зачерпнуть воды из огромного чана, стоявшего посреди двора, в тени низкорослого дерева.

— Косички плетет у соседки.

Оконкво закусил губу от нахлынувшего гнева.

— А где ее дети? Она взяла их с собой? — спросил он необычно спокойным и сдержанным тоном.

— Они здесь, — ответила его первая жена, мать Нвойе. Оконкво, наклонившись, заглянул в ее хижину. Дети Ойиуго сидели за едой вместе с детьми его первой жены.

— Она просила тебя их покормить?

— Просила, — солгала мать Нвойе, стараясь приуменьшить легкомысленность поступка Ойиуго.

Оконкво был уверен, что она говорит неправду. Он вернулся в свою хижину и стал ждать прихода молодой жены. Когда она явилась, он набросился на нее с кулаками. В гневе он забыл, что была Неделя мира. Две его первые жены в страшном смятении выбежали из своих хижин, умоляя Оконкво подумать о священной неделе. Но уж если Оконкво что-нибудь делал, то он не останавливался на полпути, даже из страха перед богиней.

Соседи Оконкво, услышав плач его жены, стали спрашивать из-за забора, что у них там происходит. Некоторые даже пришли, чтобы самим посмотреть. Бить кого-нибудь во время священной недели было неслыханным прегрешением.

Еще до наступления сумерек Эзеани, жрец богини земли Ани, вошел в хижину Оконкво. Оконкво принес орех кола и положил его перед жрецом.

— Убери орех. Я не стану есть в доме человека, который не чтит наших богов и предков.

Оконкво пытался объяснить, в чем провинилась его жена, но Эзеани, казалось, не слушал его. Он стукнул об пол коротким жезлом, чтобы придать особую значительность своим, словам.

— Теперь слушай, — сказал он, когда Оконкво кончил свои объяснения. — Ты родился в Умуофии. Ты не хуже меня знаешь, что предки завещали нам каждый раз перед началом посадочных работ соблюдать священную неделю, во время которой нельзя даже слова грубого сказать своему соседу. Мы живем в мире друг с другом, это и есть дань нашего почтения великой богине земли, без благословения которой не взойдет ни одно семя. Ты совершил тяжелый грех. — Он с силой стукнул об пол своим жезлом. — Твоя жена провинилась. Но если бы ты даже застал ее с мужчиной в своей хижине, и то было бы большим грехом ее ударить. — Он опять стукнул жезлом. — Совершенный тобою грех может погубить всю Умуофию. Во власти богини, которую ты оскорбил, не послать нам урожая, и тогда мы все погибнем. — Теперь голос жреца зазвучал уже не гневно, а повелительно. — Завтра ты принесешь в обитель богини Ани одну козу, одну курицу, кусок материи и сотню каури.