Читать «О чём поют воды Салгира» онлайн - страница 27

«Забывать нас стали там, в России…»

Забывать нас стали там, в России, После стольких незабвенных лет. Даже письма вовсе не такие, Даже нежности в них больше нет. Скоро пятая весна настанет, Весны здесь так бледны и мертвы… Отчего ты мне не пишешь, Таня, Из своей оснеженной Москвы? И когда в октябрьский дождь и ветер Я вернусь к друзьям далеких дней — Ведь никто, никто меня не встретит У закрытых наглухо дверей.

14 — XI — 1924

Из сборника «После всего» (Париж, 1949)

«В тот час, когда опять увижу море…»

В тот час, когда опять увижу море И грязный пароход. Когда сверкнет надежда в робком взоре, И якорь поползет; В тот час, когда тяжёлый трап поднимут, И просверлит свисток, И проскользнёт, уж невозвратно, мимо, Весь белый городок; И над рулем, журча, заплетет ровно Зелёная вода, — Я всё прощу, я всё прощу любовно, Как прежде никогда. И, пробегая взглядом крест костела, Бак и маяк большой, — Я снова стану девочкой весёлой С нетронутой душой.

11 — VII — 1924

«Ахматова сказала раз…»

Ахматова сказала раз: «Мир больше не чудесен!». Уже теперь никто из нас Не станет слушать песен. И день настал, и пробил час, И мир покрыла плесень. И Гиппиус в статье своей С тоской твердит в газете, Что все поэты наших дней — Сплошь — бездарь или дети; Что больше нет больших людей, Нет красоты на свете… Скребутся мыши. Ночь молчит, Плывет в тоске бессвязной. Несмелый огонёк свечи В углу дрожит неясно… О, злое сердце, не стучи: Жизнь больше не прекрасна!

27 — II — 1925

РОЖДЕСТВО

Я помню, Как в ночь летели звёздные огни, Как в ночь летели сдавленные стоны, И путали оснеженные дни Тревожные сцепления вагонов. Как страшен был заплеванный вокзал, И целый день визжали паровозы, И взрослый страх беспомощно качал Мои ещё младенческие грёзы Под шум колёс… Я помню, Как отражались яркие огни В зеркальной глади тёмного канала; Как в душных трюмах увядали дни, И как луна кровавая вставала За тёмным силуэтом корабля; Как становились вечностью минуты, А в них одно желание: «Земля!» Последнее — от бака и до юта. Земля… Но чья?.. Я помню, Как билось пламя восковых свечей У алтаря в холодном каземате; И кровь в висках стучала горячей В тот страшный год позора и проклятья; Как дикий ветер в плаче изнемог, И на дворе рыдали звуки горна, И расплывались линии дорог В холодной мгле, бесформенной и чёрной. И падал дождь…

24 — XII — 1925