Читать «Рассказы арабских писателей» онлайн - страница 92

— Скажи, юноша, — ведь ты самый умный среди них, — скажи правду… где среди этих собак… Мансур?..

Земля закружилась в глазах Авада, как волшебная ветряная мельница. Сотни картин, теснясь, смешивались в его сознании. На мгновение все кругом превратилось в кошмар. Аваду показалось, что Ватфа с презрением смотрит на него, что мать его в ужасе кричит, что отец бросает на землю свой укаль… А офицер продолжал:

— Ну, отвечай. Не бойся.

Но Авад не успел еще произнести ни слова, как офицер добавил тоном человека, который исчерпал все возможности:

— Хорошо. Ты свободен, юноша, это не твоя обязанность. Мы уйдем, а ты вырывай свою занозу собственными руками, если сможешь, — в словах офицера звучала насмешка. Он произнес это и повернулся к солдатам, словно собираясь отдать какой-то приказ.

По толпе пробежал глухой ропот.

Абу Авад стоял, затаив дыхание, готовый провалиться сквозь землю от стыда и позора. Его взгляд так и впился в губы сына. Неужели этот мальчик — его сын, его плоть, его кровь?

Мучительная пауза длилась недолго. Ее прервал Авад. Голос его слегка дрожал, когда он указал на Мансура:

— Вот он, господин.

Из толпы вырвался пронзительный стон. Зарыдали женщины, дети теснее прижались к матерям. Кольцо, окружавшее Авада, начало сужаться, сужаться, как петля, затягивающаяся на шее приговоренного к смерти. Однако солдаты, по приказу своего коротышки офицера, поспешили отогнать людей прикладами ружей. Затем два солдата бросились к Мансуру, отделили его от группы связанных и вывели в центр площади. В мертвой тишине офицер вытащил пистолет и выстрелил в голову Мансура…

В ту ночь Авад не ночевал дома. Он тайком покинул деревню, оставив ее, одетую в черное, задыхающуюся от ненависти, подавленную горем…

… Когда наступило утро, все увидели Абу Авада. Он шел на свое поле мрачный, с согнутой спиной, и голова его была повязана аль-иадамией (куфией без укаля) — так надевает ее человек, давший клятву мести, и не снимает, пока не сдержит клятву…

Прошли годы. Абу Авад ни разу не нарушил молчания. Жители деревни сторонились его, он сторонился их, проходя по улицам, словно призрак. Целый день он работал в поле, а вечером спешил укрыться в своем доме.

Так проходили однообразные, долгие дни. Да, самое тяжелое, что может обрушиться на человека — это отчуждение… Абу Авада отвергли все, даже его старые товарищи, с которыми он вместе дрался с оружием в руках в горных снегах и ущельях. Когда Абу Авад встречался с ними, они отворачивались, а некоторые вызывающе сплевывали на землю так, чтобы Абу Авад видел это…

Ненависть бушевала, росла вокруг Абу Авада. Кто-то срубил несколько деревьев на его поле, кто-то пытался сжечь его урожай. Но Абу Авад терпеливо сносил эти обиды. Он ни разу не поднял свой голос, ни разу не пожаловался, ни разу не обратился к властям. Он хранил молчание, хорошо понимая чувства, которыми были охвачены жители деревни, твердо зная, что когда они со злобой и ненавистью отворачиваются от него — право на их стороне. Он был уверен, что заслуживает еще большего. О, как желал он, чтобы чья-нибудь благословенная рука выстрелила в него и избавила от мучений и позора! Да что выстрел! Даже если бы его захотели сжечь живьем, он не сомневался бы в справедливости кары…