Читать «Рассказы арабских писателей» онлайн - страница 65

А вот и ручеек. Он течет по краю поля, засаженного бобами, фасолью, баклажанами… Это он, Абу Дияб, проложил ему путь мотыгой, обильно смочив русло своим потом, прежде, чем вода смочила его берега. И когда Абу Дияб проходил вдоль ручья в часы сильной жары, у него было чувство, словно не пот, а вода ручья орошала его грудь.

А сейчас Абу Дияб не чувствовал ничего… Долго бродил так Абу Дияб, и когда он очнулся от своих дум, была уже полночь. Он остановился около огромного дерева, отделявшего дом бека от загона для скота. Его радостно встретили собаки. Они прыгали и катались в пыли вокруг него, а он и не заметил их горячего приветствия. Услышав возню собак, корова Уммаль-Хайр просунула свою голову в окно, пробитое в загоне, и протяжно замычала.

Абу Дияб вздрогнул и сказал ей с упреком:

— Тише…

* * *

Много времени прошло, а в Гуте только и было разговоров, что об Абу Диябе, арендаторе Абд-уль-Халим-бека. Везде — на полях за плугом, в домах, в тени зеленых деревьев, где отдыхали крестьяне после работы, на берегах Барады и ее притоков, — у всех на языке была эта история.

— Ты знаешь, как все это произошло?

— Нет. А ты?

Много раз все уже слышали рассказ, но с удовольствием слушали его вновь.

… В ту ночь Абд-уль-Халим-бек спал в комнате, находившейся под самой крышей дома.

Вскоре после полуночи Абу Дияб взобрался на восточную стену дома и влез к беку через открытое окно, перед которым росло большое ореховое дерево.

Бек спал на двух перинах под покрывалом, напоминавшим чадру невесты: оно защищало его от насекомых. В комнате тускло горел светильник. Абу Дияб повернул фитиль, свет залил комнату…

Бек проснулся и заметался на постели. Страх сковал его язык, он кряхтел и всхлипывал. Вдруг он услышал из-за покрывала резкий голос:

— Не бойся, бек… Это я, Абу Дияб.

— Что… что ты хочешь? — пролепетал бек.

— Ты забыл, бек, что я хочу? Я хочу получить свои деньги и только. Не бойся. Я не вор.

Бек отдернул край покрывала. Рука его тряслась. Лицо было желтым, точно лицо покойника.

Абу Дияб снова сказал:

— Ну, смотри же как следует, бек. Я — Абу Дияб. Я не вор. Слышишь?

Бек задрожал, словно чьи-то могучие руки схватили его и с силой затрясли, как садовник трясет ветки тутовника.

— Не бойся, бек! — повторил Абу Дияб. — Я человек, как и ты, — из плоти и крови. Я не гиена и не волк.

Абу Дияб произнес эти слова совершенно спокойно. Он уселся в обитое зеленым бархатом кресло, стоявшее у окна, и молчал, изредка бросая на бека полный горячей ненависти взгляд.

Абд-уль-Халим-бек тяжело дышал… Он вспомнил, что вечером, когда ложился спать, луна светила в его окно и ему показалось, что в комнате сидит сова. Он сказал себе:

— О, это птица, приносящая несчастье…

… На этот раз эту историю внимательно слушала, опираясь на изогнутую палку, горбатая старушка. Когда рассказчик произнес последние слова, она подняла голову, открыла рот, обнажив ярко-красные беззубые десны, и, заикаясь, заговорила. Ее подбородок то опускался, то поднимался, словно голова ящерицы, высунувшейся из расщелины.