Читать «Третья мировая Баси Соломоновны» онлайн - страница 27
Василий Павлович Аксенов
— Евреи! Какие вы мудрые вещи говорите — ах!.. А я бы, пожалуй, лег рядом с Идой Львовной. Какая грудь! Мама дорогая! Какая грудь!
— Так ведь она ж еще жива!
— О!..
Из антологии, между прочим, анекдотец. Древнеримский. С бородой, так сказать. Хотя римляне-то как раз брились. Что же выходит? — обратно эти евреи чужое притырили? Ничуть. Древнеримское кладбище представляло собой последнее прибежище именно евреев, на худой конец — первых христиан, что по тем временам было, в общем, одно и то же. Катакомбы. В стенах ниши выдолблены — гробы. В них и дожидаемся. Одни пришествия Мессии. Другие второго пришествия Христа. А римляне своих сжигали. И прах либо — по ветру, либо — в урну и в триклиний на видное место. Заветам эллинским верны! Язычники — что с них взять?
Так что с бородой таки анекдотец…
В общем, английская школа стояла на бывшем кладбище.
А про Иду Львовну, которая — с грудью, я тогда еще не знал.
К слову сказать, ни Брежнев, ни Суслов, хоть наверняка и ведали, что в буквальном смысле спят на еврейских костях, про Иду Львовну, думаю, тоже — ни-ни.
Знали б они!..
Леонид Ильич от души расхохотался бы… Ильичи они все смешливые.
А Михаил Андреевич сухо сверкнул бы стеклами очков и наложил бы запрет на такую идеологическую диверсию.
Мотивы? Пожалуйста.
Это вот «жить на еврейских костях» вы нам не приписывайте! Что ж, мы и материалисты. Но не забывайте — интернационалисты тож. Нам на любых костях не слабо.
А вот соседство!.. К примеру, взять хоть этого Моше бен Ие'уду Каца…
Плевать, что Кац… Кацев этих на кладбище завсегда больше лежит, чем по улицам ходит. Служитель культа — вот что! И это знание Талмуда — до буквы!.. И мы тут как тут — сверху. Наводит на мысли…
Запретить немедленно!
О том, что такое есть кладбище, я в те поры имел представление не совсем окончательное.
Знал, натурально, людей хоронят. По-разному. Сжигают и так… Бывал в крематории. Соответственно на Донское с папой захаживали. Не часто, но… А в рассуждения: «как это — кладбище и срыть?» — вовсе не вдавался. Вот так — взять да сдвинуть бульдозером в реку. С обрыва. А поверх могил поставить дома, школу, разбить сквер.
Вот вам и вся вечность, реб Моше бен Ие'уда, и вам, Кацев Либерман…
И вам, Ида Львовна, хотя вы-то как раз живее всех живых…
Тем не менее…
Перед той школой сегодня растут самые толстые в Москве тополя…
Или, может быть, мне это только кажется.
Тополя вообще быстро растут.
А лет прошло много.
При чем тут…
Дело было в четвертом классе. Набирать крупность я уже тогда начал. Даже завуч по английскому жаловалась на меня. Папе. В частном порядке. Во время школьной восьмомартовской пьянки. Тогда еще приглашали с мужьями. И мама пришла с папой…
Папа был человек-праздник. Песни, пляски всякий час… Очень располагал к себе. И к доверительному общению. Все такое… Одним словом — профессионал.
Между нами говоря, такого, как ему, врачу не рассказывали.
Про меня же сообщено было следующее:
— Очень умный, очень способный мальчик. Только мечтает много. И знаете… Не говорит, а… вещает. Вы понимаете? — вещает!..