Читать «Нутро любого человека» онлайн - страница 204

[Июль]

Мистик. Господи, какое замечательное место. Я сумел сократиться по части выпивки, вследствие чего трения между мной и Аланной поутихли. Гляжу на нее на пляже: на ее загар, на большое, гибкое тело, девочки хохочут и повизгивают у кромки океана, — и говорю себе: Маунтстюарт, почему тебе так трудно радоваться жизни? В постели я ощущаю соленый привкус грудей Аланны. Я лежу рядом с ней, вслушиваясь, когда подступает прилив, в шум прибоя, в посвист редких машин на 95-й магистрали и, надо полагать, ощущаю покой.

Неподалеку отсюда, всего в нескольких милях, река Темза течет от Нориджа к Нью-Лондону. Совсем под боком также городки вроде Эссекса и Олд-Лайма. Худшего места, чтобы лелеять свою неприязнь к старой Англии, Фитч выбрать не мог.

[Август]

Девочки у отца. Мы с Аланной проводим неделю на Лонг-Айленде, в обществе Энн Гинзберг. Здесь Герман Келлер и вездесущий О’Хара. Слава Христу, наш летний домик находится в Коннектикуте — похоже, весь художественный мир Нью-Йорка, до последнего мужчины и женщины, удирает сюда. Келлер повел нас обедать к Поллоку, однако Ли [Краснер, его жена] не пустила нас на порог, сказав, что Джексону „нездоровится“. Мы слышали, как из глубины дома несется громовая, сотрясающая барабанные перепонки джазовая музыка. В итоге, отправились в Квоге и удовольствовались гамбургерами. Келлер и О’Хара говорили о Поллоке, то и дело называя его „гением“ — пришлось мне вмешаться. Простите, сказал я, но вы просто не вправе бросаться этим словом. Оно применимо лишь к горстке величайших художников, каких знает история: к Шекспиру, Данте, да Винчи, Моцарту, Бетховену, Веласкесу, Чехову — ну и еще кое к кому. Нельзя помещать Джексона Поллока в эту компанию и называть его гением — это непристойное злоупотребление языком, не говоря уж о полной его нелепости. Оба бурно заспорили со мной и у нас состоялась увлекательная перебранка.

[Сентябрь]

Обнаружил сегодня, что Морис присвоил около 30 000 долларов, принадлежащих „Липингу и сыну“. Не вполне понимаю, что мне делать. Он, похоже, перекачивал с нашего счета небольшие, никогда не превышавшие 500 долларов, суммы, которые ему разрешено тратить без моего одобрения, и покупал на них картины. Я спустился в хранилище, провел инвентаризацию и нашел почти тридцать помеченных его именем холстов: я бы удивился, если бы они стоили больше десяти-двадцати долларов, однако в счетах указаны 250, 325 долларов и тому подобное. Элементарное мошенничество — но труднодоказуемое. Ситуация, разрешать которую придется с чрезвычайной деликатностью.

После работы встретился с Аланной, мы пообедали — раньше, чем всегда, — и пошли в кино, на „Давно минувшее“. Я почти и не смотрел на экран. Однако позже, в постели, мы любили друг друга так, точно это было первое наше свидание. Не потому ли, что половина моего разума пребывала где-то еще? Казалось, Аланна раздвигает ноги шире обычного, и когда я вдавливался в нее, мне представлялось, что я вхожу так глубоко, как никогда прежде. Я ощущал себя огромным, раздувшимся, мощным, и похоже, способен был продолжать и продолжать, не кончая. Однако она, кончив, так ухватила меня, что я мгновенно спустил — и с таким чувством освобождения, очищения, что в голову мне немедля пришел Бальзак — „вот, надвигается новый роман“. Мысль эта заставила меня рассмеяться, и Аланна, услышав мой смех, присоединилась к нему, и оба мы погрузились в упоительное, взаимное, эротическое веселье. Когда я вышел из нее, эрекция моя спала лишь на половину, я ощущал себя животным в пору половой охоты, готовым войти в нее снова. „Иисусе-Христе, — сказала она, — что это на тебя накатило сегодня?“. Мы вместе приняли душ, трогая друг друга и нежно целуясь. Потом вытерлись и вернулись в постель, я открыл вино, мы ласкались и играли друг с дружкой, но уже с ленцой, словно придя к молчаливому соглашению не предаваться больше любви. В этот последний раз с нами что-то произошло и обоим хотелось сохранить происшедшее в памяти.