Читать «Егоркин разъезд» онлайн - страница 32
Иван Федосеевич Супрун
Ну и пусть — поедут, даже нисколечко не задержатся.
Решив переезжать, Егорка стал представлять все подробности этого события.
Погрузятся в товарный вагон. Корову и сено тоже затащат туда. Вагон прицепят к сборному составу. Когда поезд тронется с места, колеса заговорят обиженно: «Не хотим! не хотим, не хотим!», а когда разгонится, затараторят весело: «Так и надо, так и надо! так и надо!». Егорка будет смотреть в открытую на всю ширину дверь, кричать «До свиданья!» и махать рукой. Сначала проплывет станция. На перрон выйдет Федорчук, а из ограды высунутся Толька, Витька и Володька. Федорчуку Егорка крикнет: «До свиданья!» — и помашет рукой, а задавалам покажет кукиш. Нет — кукиша мало. В них нужно запустить камнем. Пусть знают. Потом, за станцией, появится казарма с маленьким окошечком и двумя тополями в палисаднике, а за нею — барак. Барак…
Тут Егорка вдруг вспомнил о Гришке и о всех своих товарищах.
А как же они? Ведь их не будет на новом разъезде. Не будет там и укромного места между шпал, где собирались они с Гришкой для интересных тайных дел, и веселой лужайки…
Нет, нет! Переезжать на другой разъезд нельзя. А как же быть?
Егорка заворочался, приподнял и снова опустил голову. Что же сделать такое, чтобы не уезжать из Лагунка?
Но этот вопрос решить было уже трудно: путались мысли, закрывались глаза, и все в избе — печка, стол, зыбка, окошечко — уплывало и заволакивалось мутной пеленой. Егорка повернулся лицом к стене, подтянул к животу колени и зажил иной жизнью, в которой не было ни снега, ни Фениных пимов, ни начальника Павловского.
ОТЦОВСКИЕ ЗАБАВЫ
Егорка не всегда сердился на зиму — выдавалось такое время, когда забывалось все на свете: и мороз, и снег, и то, что нет обуви, и Володька со своими дружками. Разве можно было обо всем этом помнить, окажем, в такие вечера, когда в доме устраивался «содом»? Так называла мать шумные игры.
«Содом» обычно начинался с игры в «три версты». Отец опускался на пол, становился на четвереньки и, усадив Петьку на шею, а остальных ребятишек на спину, отправлялся в дальний путь. Первую версту — от стола до порога и обратно — он плелся еле-еле. Седоки кричали «но! но!», хлопали в ладоши и били пятками по отцовским бокам. Вторую версту — от стола к окну и обратно — разгоряченная понуканиями «лошадка» проходила рысью. Седоки тряслись и качались, но в «седлах» держались пока довольно-таки крепко.
Третья верста таила в себе большую опасность, пролегала она как раз около нар — дремучего темного леса, в котором водились кровожадные волки. Почуяв волков, «лошадь» рвалась изо всех сил вперед и кидалась из стороны в сторону. Перепуганные седоки цеплялись покрепче кто за что мог: за гриву — волосы, за рубаху, за уши и даже за нос, обхватывали ножонками спину и неистово кричали. «Лошадь» взвивалась «на дыбы» — раз, другой, третий — и, в конце концов, ездоки, один за одним, с визгом и смехом, срывались и падали на пол.