Читать «Егоркин разъезд» онлайн - страница 22

Вот с него-то, с Федорчука, и взял пример Егорка. Делать все по-федорчуковски сначала не удавалось: не было ни красной фуражки, ни жезла, да и перрон — нары — слишком мал и неудобен — не расшатаешься. Потом Егорка придумал, как быть: к старой истасканной до дыр форменной отцовской фуражке пришил красную тряпицу, выстругал и покрасил мазутом палочку — жезл, перрон же перенес на пол. Жезл и фуражка постоянно хранились в дежурке — в углу под нарами. Встречать и провожать поезда стало куда труднее, но зато интереснее. Услышит Егорка гудок и — под нары. Там он хватает жезл, фуражку и летит к большому окну. У окна надевает фуражку, быстренько прихорашивается и затем, четко промаршировав, взбирается на нары и замирает у глазка.

Самая быстрая и четкая работа начинается при появлении паровоза в окошечке. Как только он показывается, Егорка вскидывает правую руку с жезлом и тут же, моментально ловит жезл левой рукой: правая рука — это сам Егорка, то есть дежурный по станции, левая — машинист.

После того, как в окошечке исчезнет последний вагон, Егорка повертывается, как полагается, каменеет на секунду, а затем прыгает с нар и быстро идет до большого окна. У окна он резко поворачивается и топает в свою дежурку — под нары.

Длительное время встреча поездов у окошечка происходила молча. Но вот однажды, прячась в палисаднике, Егорка услышал, что Федорчук, передавая машинисту жезл, что-то крикнул. Через несколько дней какие-то слова произнес и Бабурин, а потом и Алексейчик что-то сказал. Егорку это очень заинтересовало, и он стал чутко прислушиваться, но из-за шума поезда ему никак не удавалось разобрать, какие же слова кричат дежурные.

Егорка обратился за разъяснением к отцу.

— Как же я могу сказать, о чем они кричат, если я в это время нахожусь или дома, или на стрелках? — ответил отец.

Пришлось Егорке самому искать нужные слова. И он их придумал — «Не потеряй жезл». Придумать фразу было нетрудно, а вот произносить ее, как следовало, во весь голос, оказалось не легко — мешала мать. Она сразу же, после слова «жезл», а иногда даже после слова «не потеряй», давала Егорке добрую затрещину и сердито говорила:

— И чего тебя нечистый дух раздирает?

ЭШЕЛОНЫ

Кроме товарных и пассажирских поездов, через Лагунок проносились еще и воинские эшелоны. Двигались они в одном направлении — на станцию Протасовку, а оттуда дальше на войну.

Война шла уже давно. Егорка знал, что «Расея воюет с германцем» и что пока никто никого одолеть не может. У нас войска тьма-тьмущая, а вот оружия мало, у них же солдат мало, но зато оружия всякого полным-полно. Особенно много у них пушек. Лупят они из них без перерыва, так что аж земля стонет и рыдает.

О том, что земля стонет и рыдает, стало известно из письма дяденьки Шатрова.

Шатров жил с семьей недалеко от разъезда, в землянке. У него была старая, слепая на один глаз, лошадь и большая тощая собака. Летом дяденька Шатров уезжал на лошади в соседние села, а зимой время от времени работал на станции: возил снег, долбил лед, чистил помойные ямы. Когда началась война, Шатрова призвали в солдаты. Все говорили, что его взяли неправильно: он имел много малолетних детей. Но, отчасти виноват в этом был и сам Шатров. Ему надо было заранее сделаться постоянным железнодорожником: штатных на войну не брали.