Читать «Егоркин разъезд» онлайн - страница 21

Дежурные встречали и провожали поезда по-разному. Пожилой и толстый Бабурин появлялся на перроне минут за пять до прихода поезда. Шел он из дежурки не торопясь, грузно, вразвалочку и почему-то всегда пристально смотрел себе под ноги, будто искал что-то. Красная фуражка на его стриженой шарообразной голове сидела набекрень. Выйдя на перрон или на линию, он поправлял фуражку, несколько раз кряду хмыкал, а затем начинал прохаживаться взад-вперед. К передаче жезла Бабурин готовился заранее: поезд громыхал еще на стрелках, а он уже вскидывал руку с жезлом и напрягался. Его жирная шея и затылок багровели, по ним змеились ручейки пота. Любой поезд, будь то товарный или пассажирский, Бабурин провожал до конца — до самого последнего вагона.

Молоденький Алексейчик обычно выбегал на перрон, хотя торопиться ему было незачем: он так же, как и Бабурин, всегда имел в запасе несколько минут. Перед вручением жезла машинисту он не стоял на одном месте, а все чего-то суетился: то метнется вправо, то влево, то отойдет немножко назад, то продвинется вперед. Случалось иногда, что он сразу находил нужное место, но и тогда все равно сохранять спокойствие не мог: крутил головой, приплясывал и беспрерывно шевелил пальцами свободной руки. Машинисты и их помощники с трудом принимали у него жезл, они дали молодому дежурному прозвище «Дергунчик». Если на дворе было холодно или сыро, то Алексейчик возвращался в дежурку сразу же после встречи поезда, если же было тепло и сухо, то он, прежде чем зайти на станцию, непременно выкидывал какую-нибудь штуку. Один раз Егорка видел, как Алексейчик, проводив поезд, взошел на гладенькую доску перрона и начал выбивать на ней дробь. В другой раз Алексейчик, набрав в карман галек, стал охотиться за воробьями. А однажды совсем «сдурел» — вернулся в дежурку не обычным путем, через дверь, а, перепрыгнув через оградку палисадника, сиганул в окно.

Стройный усатый Федорчук выходил к поезду всегда аккуратно одетым, подтянутым, чистым. Красная фуражка на его голове сидела не так, как у Бабурина — набоку, и не так, как на маленькой голове Алексейчика — закрывала уши, а так, как ей полагалось сидеть: прямо, крепко, красиво. Шагал Федорчук твердо и так стремительно, что казалось — возникни перед ним какая угодно стена, он без малейшей задержки пройдет сквозь нее. Федорчук не поднимал руки с жезлом заранее и не суетился, он стоял строго, без малейшего движения. Его рука взлетала над головой в ту секунду, когда на него уже наплывала тень паровоза. Вручив жезл, Федорчук опускал руки по швам и на некоторое время замирал, а затем резко поворачивался и маршировал в дежурку. Воробьи и гладенькие доски на перроне его нисколько не интересовали.