Читать «Сталин. Наваждение России» онлайн - страница 4

Сталин быстро овладел основными механизмами управления. Он умел много работать, находил толковых исполнителей, которые преданно ему служили. Преобразил партийный аппарат, превратив его в машину власти. На людей со стороны атмосфера в здании ЦК производила тягостное впечатление. Вот взгляд женщины-художника:

«Первое, что меня поразило в этом учреждении, — поразительная чистота и какая-то молчаливая скупость, если можно так выразиться. Скупость слова, скупость движений, ничего лишнего».

Она призналась Сталину, что была «смущена». Довольный Сталин рассмеялся:

— Небось струсили, испугались?

— Не струсила, а просто бежала сломя голову, так показалось жутко у вас.

— Я очень, очень доволен, — заключил Сталин, — так и надо.

Иосиф Виссарионович был щедро наделен качествами, которыми природа обделила других советских руководителей, — решительностью и жестокостью. Только не все это сразу заметили.

В кремлевской квартире поэта Демьяна Бедного, которая была чем-то вроде клуба для высших сановников, Федор Шаляпин впервые увидел Сталина:

Я не подозревал, конечно, что это — будущий правитель России, “обожаемый” своим окружением. Но и тогда я почувствовал, что этот человек в некотором смысле особенный. Он говорил мало, с довольно сильным кавказским акцентом. Но все, что он говорил, звучало очень веско — может быть, потому что это было коротко.

— Нужно, чтоб они бросили ломать дурака, а здэлали то, о чем было уже говорэно много раз…

Из его неясных для меня по смыслу, но энергичных по тону фраз я выносил впечатление, что этот человек шутить не будет. Если нужно, он так же мягко, как мягка его беззвучная поступь лезгина в мягких сапогах, и станцует, и взорвет храм Христа Спасителя, почту или телеграф — что угодно. В жесте, движениях, звуке, глазах — это в нем было. Не то что злодей — такой он родился».

Осенью 1932 года на квартире у Горького писатели встречались со Сталиным и другими руководителями партии. Попросили Сталина вспомнить что-нибудь интересное о Ленине. Николай Иванович Бухарин предложил:

— Ты рассказывал, что Ленин просил у тебя яд, когда ему стало совсем плохо, и он считал, что бесцельно существование, при котором он точно заключен в склеротической камере для смертников — ни говорить, ни писать, ни действовать не может. Что тебе тогда сказал Ленин, повтори то, что ты говорил на политбюро?

Сталин неохотно, но с достоинством сказал, отвалясь на спинку стула и расстегнув свой серый френч:

— Ильич понимал, что он умирает, и он действительно сказал мне — я не знаю, в шутку или серьезно, но я вам рассказал как серьезную просьбу, — чтобы я принес ему яд, потому что с этой просьбой он не может обратиться ни к Наде, ни к Марусе.

“Вы самый жестокий член партии”, — эти ленинские слова Сталин произнес даже с оттенком некоторой гордости.

Сталин, вспоминали его помощники, постоянно и упорно демонстрировал окружающим, что он человек, который знает больше всех, видит дальше всех и понимает то, чего не могут понимать другие. Вождь потрясал посетителей фантастическими познаниями в разных областях жизни. Причем казалось, что он все это знает давным-давно. Никто не догадывался, что Сталин тщательно готовился к каждой встрече и каждому заседанию.