Читать «Сципион. Социально-исторический роман. Том 2» онлайн - страница 399

«Как допустили мы, квириты, что опасный преступник, злейший враг Отечества Корнелий Африканский до сих пор разгуливает на свободе! — завопил он, выпучив глаза и тайком потирая золоченые руки. — Он укрылся от нас в Литерне и безнаказанно продолжает плести козни против государства. Он собирает шайки рабов и бандитов, чтобы с их помощью воцариться в Риме, а мы прозябаем! Как случилось, что он уже четвертый год ускользает от суда? Далее это продолжаться не может, и я, народный трибун Квинт Невий, заявляю, что своею трибунской властью доставлю сюда непомерно зазнавшегося нобиля и подвергну его вашему суду! Некогда мы не побоялись к нему, тогда консулу, отправить комиссию в Сицилию, а теперь не можем извлечь его из зарослей литернского сада, где он, посмеиваясь над нашим благодушием, предается пирам и разврату!»

Развернулась масштабная борьба Корнелиев с олигархией и примкнувшим к ним Валериями и Фуриями. При активном пособничестве Эмилии нобили наладили переписку со Сципионом и настойчиво просили его поскорее вернуться к активной жизни.

На какое-то время Публий заинтересовался этой идеей и даже начал обдумывать судебную речь против Невия. Правда, его память ослабла от долгих болезней и потому ему пришлось делать записи. Написав речь, он представил, как будет произносить ее перед озверевшим от лжи и злобы плебсом ради спасения всяческих Корнелиев, Эмилиев, Сервилиев, ставших ему почти столь же чуждыми, как и олигархи, ибо все они, независимо от политической принадлежности, должны были сгинуть вместе с деградирующим обществом, а представив, содрогнулся от отвращения. Увы, слишком многое пережил Сципион за последние время, и слишком отдалили его эти переживания от прежних соратников. Глядя на Рим с расстояния двух лет жестокого одиночества, он видел пропасть, разверзшуюся у римских холмов, и сознавал всю бесполезность и ничтожность судорожной кутерьмы своих современников в попытках в одиночку или мелкими группами спастись от грядущего вслед за моральным кризисом физического краха общества.

До конца дня Сципион задумчиво ходил вдоль стены усадьбы, размышляя над создавшимся положением, а вечером заявил Эмилии, что отказывается простить сограждан и вернуться в Рим.

Миновав этот зигзаг, жизнь Сципиона вышла на финишную прямую. В Риме же Катоны да Невии еще некоторое время пошумели, но, убедившись, что грозный враг брезгует воевать с ними, забыли о его «азиатских злоупотреблениях», а также — о «царской надменности» и занялись насущными делами, то есть очередным переделом так или иначе материализованного престижа внутри государства, созданного под руководством Сципиона и его соратников.

С тех пор Публию стало как бы покойнее днем, но зато по ночам он томился бесцельностью жизни и спал плохо. И вот когда-то на пороге утра его постиг слишком явственный сон. Вначале ему послышался приглушенный говор до боли знакомых голосов, а затем он увидел, как к нему приближаются отец и мать: отец впереди, а мать чуть-чуть сзади и слева от него. «Публий!» — услышал он возглас отца и разом очнулся от наваждения сна. В тот же миг в ушах снова раздалось его имя, но уже произнесенное матерью. Голос отца был торжественен и значителен, тон матери — тревожный и виноватый.