Читать «Капитан Филибер» онлайн - страница 238

* * *

— Вчера похоронили, — Чернецов вздохнул. — Там, в станице, церковь, местный священник согласился, чтобы в ограде. Я и сам еле успел, был у Сала, пока сообщили… Наши все, понятно, расстроены, Мионковский — так вообще, они же друзьями были…

Я кивнул. Серафим Попов, заштатный священник, служил в Харьковской епархии, с осени 1917-го пребывал на покое, с января Великого и Страшного 1918-го добровольно вступил в отряд Донских Зуавов. Вечная память!

Кибальчиш и сам был невесел. Друзей убивают, на то, увы, и война. К такому привыкаешь, как ни страшно это звучит. Смерть — ежедневная лотерея, сегодня ты, завтра — я. Неделю назад от случайной дурной пули погиб сотник Мусин-Пушкин — константиновец, когда-то приручивший «Кольт»-«картофелекопатель». Во 2-м Партизанском он командовал пулеметной ротой. Слово «автоматчик» парню очень нравилось.

Старый священник просто умер — от обычной майской простуды. Два дня покашлял, потом слег… Смерть не только играет. Иногда она просто приходит.

— Грустно! — Василий дернул ушастой головой, поморщился. — Ребята его любили… Знаешь, Филибер, я из-за тебя в Новочеркасск приехал. Из-за… Ну, ты понимаешь.

Я понимал. Из-за меня. Из-за того, что лежит в роскошной кожаной папке с металлическими застежками. В разоренных лавках ничего подходящего не нашел, пришлось позаимствовать в «Осведомительном», в нашем пыточном ведомстве — не иначе из свежего «конфиската». Доклад о Национальном фронте. Сегодня как раз заседание…

— На Правительстве ты выступать не будешь, Филибер. И нигде не будешь. Вчера наши собрались, решили. Доклад отдай мне.

Я посмотрел ему в глаза, но ушастый отвел взгляд. Все стало ясно. Пока я разговаривал с Рудневым, в маленьком кабинете добрейшего Евгения Харитоновича «узкий круг» за чаем и бубликами обсудил проблему. Генерал-майора Чернецова специально вызвали с фронта. Мы же с ним друзья, с другом труднее спорить.

Спорить я не стал. Африкан Петрович мудр. И все прочие — семи пядей. Один я…

— Держи!

Кожаная папка, металлические застежки. Может, хоть Василий прочитает?

— Погоди, Филибер! Я должен… Мы долго говорили, обсуждали…

Кажется, не ожидал. Наверняка приготовился убеждать, может, даже план на бумажке набросал. Или ему набросали.

— Митрофан Богаевский считает, что сам факт переговоров сорвет наше соглашения с «левыми» — эсерами и эсдеками. Надо с ними договариваться, а не с большевиками.

…На крыльце сидит собачка с маленькой бородкой. Глазёнки умные таращит, думы думает. Тоже умные.

— Такие переговоры скомпрометируют Дон перед всей Россией, перед теми, кто борется с большевизмом. На нас станут смотреть, как на предателей. И не только в России. Наши союзники, Антанта…

…А это уже наверняка братец старший. Тот не просто умен — мудр.

— И на Дону о таком говорить не должны. Представляешь, если узнает Дроздовский? Ты же сам он нем рассказывал. И все остальные, у кого родичи убиты и замучены… Такое начнется!

Гладко говорил мой друг Василий Михайлович Чернецов — точно на экзамене в юнкерском. Поди, заучивал, зазубривал, репетировал. Либеральные нынче времена, лет через двадцать прислали бы за мной черное авто с занавешенными стеклами… Признавайся, шпион анголо-мозамбикский в умысле на государственную измену. Колись, колись, у нас и не такие бобры кололись!