Читать «ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА» онлайн - страница 8

Еще раз повторимся, кровным интересам коммерческого, торгово-спекулятивного капитала, по большому счету, все равно, за счет чего наживаться, на каком языке говорить. Он вне культуры, он служит тому, кто на данном этапе исторического развития оказался сильнее, кто дает ему предпочтительные возможности заниматься торгово-спекулятивной деятельностью. Поэтому он с фатальной неотвратимостью отделяет себя от главных потребностей народа, в среде которого зарождается и делает первые шаги. Промышленное же производство своей сутью связанно с землей, с ее ресурсами, с главным ресурсом — народом, который работает на предприятиях. Если коммерческий капитал, вообще-то говоря, народа не знает и знать не желает, то промышленный капитал вовлекает в свою деятельность широкие народные слои, и эффективность оборота капитала, дивиденды, какие дает промышленное производство, во многом определяются производительностью труда, — то есть качеством производительного ресурса — народа, его общей и производственной этикой, а так же общественной культурой, культурой социально-корпоративной, иначе говоря, национальной, которая в сути своей есть его образ жизни. Неудивительно поэтому, что молодая промышленная буржуазия Англии, несмотря на свою вопиющую слабость в сравнении с мощью и связями коммерческого капитала, оказалась способной завоевать доверие населения и добиться преобладания, большинства в парламенте. С этого момента развернулось ее широкое и бескомпромиссное наступление.

Вот основные этапы этого наступления:

I-й этап. В результате ряда законодательных актов 1773 и 1784 гг. дивиденд Ост-Индской компании, как ударной силы коммерческого капитала, был поставлен под парламентский контроль и решительно ограничен 10 %; Совет директоров Ост-Индской компании был подчинен Контрольному Совету, номинально подчинявшемуся королю; генерал-губернатор владений компании стал назначаться премьер-министром.

Не трудно догадаться, как это ударило по привычкам и кровным интересам влиятельнейших слоев, как накалилась внутриполитическая борьба интересов. Промышленной буржуазии помогали два обстоятельства: рост промышленной мощи России вызывал тревогу за международные позиции общебританских экономических (в том числе торговых) и политических интересов; а революция во Франции и наполеоновские войны грозили полностью отнять у английского коммерческого капитала чрезвычайно емкий европейский рынок. В конечном счете, проблемы государственных интересов вынудили королевскую власть, аристократию уступить, постепенно привыкать к неизбежности перехода на сторону промышленного интереса. К тому же, вытесняемый из Европы торгово-спекулятивный, коммерческий капитал, чтобы не застаиваться, не чахнуть, волей-неволей был вынужден хлынуть в развитие промышленного, в первую очередь военного производства, укрепляя экономические и политические позиции своего главного внутреннего врага. И, действительно, результаты не замедлили сказаться. Выпуск продукции английской промышленностью в военные годы наполеоновских войн вырос в 15–20 раз! Что, собственно, впервые в мировой истории показало гигантские возможности буржуазного строя и привело к идейному кризису европейский феодализм. Ибо до этого успехи Российской империи в промышленном развитии поддерживали моральные позиции феодализма не только в самой России, но, во многом, и во всей Европе.