Читать «За год до победы: Авантюрист из «Комсомолки»» онлайн - страница 97

Глянул на гладкую, безмятежно-спокойную воду – редкая вещь: на море не было даже ряби, поверхность была ровной, как стекло, – увидел темное тело, скользящее по воде к берегу. Дельфиненок. Пургин обрадовался дельфиненку, как близкому существу – наверное, такое чувство мы испытываем, когда видим любимых родственников, давно не приходивших в дом.

Дельфиненок подплыл к берегу, коснулся брюхом мели, повернул, сделал небольшой круг, подошел к береговой кромке с другой стороны.

– Ах, ты! – восхитился Пургин, кинулся к лесенке, поднырнул под низкие ветки – надо в столовой еще выклянчить карасей, но в следующий момент остановился: в столовой кухарят одни бабки – усатые, недобрые, похожие на ведьм, – один раз рыбу они дали, но дадут ли во второй раз?

Нашарил в кармане десятку. Не много ли? «А, деньги – это вода, – выбросил он из головы заботу о деньгах, – будем живы – еще карбованцев напечем».

Кухонные бабки выдали ему на деньги несколько карасиков.

Вернувшись на берег, Пургин увидел дельфина – он ходил кругами совсем недалеко от кромки, фыркал, хрюкал, чайки, впаявшиеся в гладь воды неподалеку, посматривали на дельфиненка с опасением и интересом.

– Держи, братуха, – крикнул Пургин издали и швырнул одного карасика в воду.

Тот шлепнулся метрах в трех от дельфиненка, высверкнул золотом и тут же погас в ловкой пасти.

– Держи! – Пургин скормил карасей в полторы минуты, дельфин взял все. Неправа была Рита, когда говорила, что дельфины едят только живую рыбу – едят и мертвую, если ею угощают друзья.

Это у себя в море он может выбирать, стрескать плавающую на воде дохлятину или воздержаться, а здесь из рук друга он будет есть даже хлеб.

Кормление дельфиненка увлекало Пургина, рождало в нем чувство, уже забытое – ощущение родства, близости, потребность защитить живой росток: возможно, когда-то, в далеком прошлом, Пургин и сам был дельфином, тоже ел рыбу… Пургин слышал, что все мы в прошлой жизни уже были кем-то – рыбами, коровами, собаками, дельфинами, львами и все сохранили в себе характер прошлого – собаки в людском обличии остались собаками, а львы – львами. Это предположение казалось Пургину занятным, он убеждал себя в том, что так и было.

– Придется покупать тебе рыбу на рынке, – сказал Пургин и отправился в город к морскому вокзалу, украшенному издали заметным шпилем. Железнодорожные вокзалы во всех городах похожи друг на друга – вместо зданий стоят тяжелые угрюмые утюги, – это в том случае, если город большой и ему положен вокзал первой категории, либо нарядные, смахивающие на раскрашенные сладкие торты домишки с белыми незатейливыми колоннами, так и морские тоже похожи друг на друга, будто произведены на свет одной мамой и одним папой – раскидистые, словно графские конюшни, зеленовато-мутного цвета, со шпилями, на которые ни за что не поднять флаг, шпили предназначены не для того – обычная архитектурная деталь.

Как добираться до рынка, он не знал, да и к чему рынок, если рыбу продавали прямо у морского вокзала. Пургин купил три горки красновато-темной вялой рыбки под названием барабулька – о барабульке он раньше не слышал, но тощий мужичок в буденовке со споротой звездой так азартно говорил за барабульку, считая ее по качеству рыбой выше осетра, что Пургин не удержался, поверил буденовцу и купил целых три порции.