Читать «За год до победы: Авантюрист из «Комсомолки»» онлайн - страница 76

Все было зримо, осязаемо, предметы можно было потрогать рукой, Данилевский схватил перо и начал писать.

Он писал о трех бойцах, очень разных – это были не «три танкиста, три веселых друга», а совсем другие люди, земные, мясные, костяные, уязвимые, без стальной закваски комбрига Яковлева и комбата Копцова. Они находились в дозоре, когда на них наваливались японцы. Данилевский энергично сжал левую, не занятую пером руку, стиснул зубами трубку, поработал пальцами, стараясь завести себя, почувствовал под мышками холодок – и впрямь показалось, что к нему подползают японцы.

Раскурив трубку, громко пыхнул дымом, отодвинулся вместе со стулом от стола, скребнув ножками по полу, потом придвинулся – ему важно было поймать звуки опасности, движения, услышать испуганное дыхание солдата, возродить – точнее, родить атмосферу той ночи – для этого нужно было какое-то внешнее воздействие. А вообще вдохновение – штука сложная, оно рождается сердцем, душой. Чтобы написать очерк о красноармейце Павле Пономареве, надо понять его нутро, влезть в его гимнастерку, подержать в руке его винтовку, на ступни натянуть его ботинки, окольцевать ноги его пропахшими обмотками.

Информация, которой располагал Данилевский, была суха, скупа и сера. Три «с», дальше некуда по газетному делению: суха, скупа, сера. С Пономаревым находились двое однополчан, вялых, не готовых к войне и закончивших свой путь на этой земле бездарно: красноармейцы Власов и Абросимов решили сдаться врагу, подняли руки и пошли к японцам.

Японцы убили их. Возможно, с испуга – в поднятых руках ведь могли быть гранаты. Пономарев, увидев, что славные однополчане ткнулись лицами в землю, открыл стрельбу из винтовки. Вскоре винтовку у него заклинило. Тогда он стал швырять в самураев гранаты. Когда кончились гранаты, изловчился, добыл арисаку, отстрелялся из нее и уполз в ночь, к своим. Японцам так и не удалось его взять.

У Данилевского был хороший вкус, он не признавал материалов, наполненных водой, – а в печати часто появлялись статьи, наполненные водой по самое горлышко, под завязку – с красотами, описаниями природы и ненужными душевными переживаниями: все это – принадлежность литературы, прозы, какой-нибудь дамской стряпни, а не журналистики. Журналистика должна брать другим – фактом, убедительностью, проникновенностью, – он написал очерк о Пономареве и очерк не понравился ему – был сух, имел вялую мускулатуру и слабонькое дыхание. Сморщившись, Данилевский начал ковыряться в папке: что еще тут есть? Нашел фотографию сержанта со скуластым костлявым лицом, повертел в руках: кто таков?