Читать «Статьи и воспоминания» онлайн - страница 75

Евгений Львович Шварц

В рассказе о любимой семье друзей юности Соколовых подчёркнута также "особая, обожаемая мной русская артистичность" .

Трудным вопросом о национальной природе - русской или еврейской - юмора Шварца я здесь не задаюсь, но мне кажется, что и его национальная самоидентификация, и его юмор далеки от однозначности. (Драматург Леонид Малюгин, например, пишет в воспоминаниях о юморе Шварца, приводя примеры Гейне и английского "юмора со спокойным лицом" ).

Кроме "своих" "русских" евреев, описал Е.Л. дважды и "чужих", с которыми он столкнулся в поездке по Грузии в 1935 г. и в эвакуации в 1943 г. в Сталинабаде (Душанбе). В первый раз это был только взгляд из окна автобуса, в котором ехала делегация писателей, но увиденное было отмечено и зафиксировано почти через 20 лет в записи 6 июля 1954 г.: "...проехали через еврейские поселения, которые самый опытный глаз вот так, с ходу, с автобуса не отличил бы от грузинских. Нам рассказали, что поселились тут они ещё до разрушения Иерусалима и не ссорятся с соседями. Сжились. Не только не ссорятся, а зовут их посредниками, когда начинаются споры или ссоры между грузинскими деревнями" . Запись скорее этнографического характера, но впечатление всё же было надолго сохранено писателем.

Во второй раз это были евреи, эвакуированные из Западной Украины, "бородатые, с пейсами", причём для Шварца их "восточная" стихия была "менее понятна", чем таджикская. Он считал, что и говорят они "по-древнееврейски", что объяснил ему "еврейский поэт из Польши", тоже "представитель" "незнакомого еврейства", с которым "знакомство не завязалось", как пишет Шварц, потому, что "я не чувствовал себя евреем, а его никто другой не занимал".

Это важное признание, ведь Шварц "не чувствовал себя евреем" во время Второй Мировой войны, когда национальность стала вопросом жизни и смерти. Он был в эвакуации, а "еврейский поэт", у которого немцы "убили жену и дочь", "всё рвался на фронт и уехал воевать, наконец". О поэте рассказано холодно, отрывочно: "Говорил он по-русски без акцента. Бросит несколько слов и задумается. <…> Фамилию его - забыл" . Хотя на соседней странице "Телефонной книжки" 1955 года написано почти теми же словами о другом еврее, и эти слова совсем не холодны: "Хирург этот, еврей и одессит, был скромен до аристократичности, говорил по-русски без малейшего акцента. <…> И я забыл его фамилию! Непременно узнаю и запишу" .