Читать «Статьи и воспоминания» онлайн - страница 25

НАХЛЕБНИКИ ХЛЕБНИКОВА (первый рассказ отца)

Афиша сообщала, что в Троицком театре состоится литературный вечер со следующей программой: выступление профессора С.И. Бернштейна с докладом о фонетических особенностях поэтической речи Хлебникова, доклад Альвека "Нахлебники Хлебникова" и, в заключение, чтение стихов Туфанова и Альвека.

От афиши явно пахло скандалом. Задолго до начала небольшое помещение Троицкого театра было набито студентами-филологами до отказа. Билеты продавались только входные. Где сел, там и твое место. И явно билетов было продано больше, чем было этих самых мест.

Скромнейший Сергей Игнатьевич Бернштейн начал вечер своим докладом. Не все понимали суть его фонетических изысканий, но мы, студенты, чувствовали себя, как всегда на его лекции. После выступления вопросов не было. Все понимали, что это не главное.

За Бернштейном выступил Альвек с докладом о нахлебниках Хлебникова. Суть доклада сводилась к тому, что все: Асеев, Сельвинский, Хармс, а в особенности Маяковский — обворовывали доверчивого Велимира Хлебникова. Он манипулировал цитатами, ссылался на слова самого Хлебникова, но за всем этим крылась лютая ненависть, подогретая завистью ко всем поэтам.

Закончив доклад, Альвек сказал, что обсуждение доклада будет после чтения стихов и объявил выступление Председателя Земного шара Александра Туфанова.

АЛЕКСАНДР ТУФАНОВ (второй рассказ отца)

О Туфанове мы знали, что он работает счетоводом в домоуправлении и после смерти Хлебникова присвоил себе титул Председателя Земного шара. Так он именовался на афише.

Из-за кулис вышел Александр Туфанов, и вздох удивления прошелестел по залу. Перед нами появился маленький горбун, два горба — спереди и сзади. Весь он облачен в какой-то средневековый камзол, а рубаха кончалась кружевным жабо, обрамляющим бледное лицо. Длинные прямые волосы ниспадали на плечи. Пушистые усы и старомодное пенсне на черной ленточке, которую он то и дело поправлял.

И это Председатель Земного шара?

Но никто не засмеялся. Смешного не было, было как-то неуютно и жалко.

Он вышел с гармоникой в руках, сел на стул, короткие ножки не доставали до пола. Рядом с ним встала женщина с распущенными волосами, в сарафане и расшитом жемчугом кокошнике. Она тоже держала гармонь. В ней мы сразу узнали кассиршу, которая продавала билеты.

— Мы с женой, Марией Валентиновной, исполним мои стихи, — неожиданно высоким голосом начал Туфанов.

И вот под аккомпанемент двух гармоник они запели на манер русских северных сказателей его стихи. На бедную женщину было тяжело смотреть, так она смущалась оттого, что на нее уставились сотни глаз. Но когда она взглядывала на мужа, в ее взоре была не просто любовь, а восторг, восхищение почти религиозное.

После каждого стихотворения им хлопали из вежливости. Председатель величественно кланялся и снова начинал петь, переходя на речитатив. Все это было так далеко от нас, от наших взглядов, что и скандала устраивать не казалось возможным.

Но вот ушел со сцены и Председатель Земного шара, ушла и Председательница. Появился Альвек.