Читать ««Если», 2002 № 02» онлайн - страница 185

Всеволод… — монах вдруг замолчал на полуслове. — Его можно удалить. Но только распаяв микросхему. Вы меня поняли?.. Федор знал это. Я молча вышел из комнаты, а он, как установили потом, прекратил деятельность и запустил кулеры и дефрагментацию. Он «заснул». У меня был неограниченный доступ по предприятию. Я прошел к распределителям и на десять секунд на порядок поднял напряжение. Выбило все кабели, сгорели все микросхемы. После была возможность извлечь ту самую плату, чтобы погубить ее окончательно. Федя умер во сне и уже после прекращения подачи питания…

В недавно побеленную церковь заходили насельники и гости. Шатин слышал, как стихал шум и движение ног. «Благослови-и… влады-ко-о…» — послышалось из храма. Началась служба.

— Этим и кончилось? — Шатин ждал уточнений.

— Меня не заподозрили, — признал монах. — Дирекция долго судилась с Архангельской Энергосистемой за скачок напряжения. Мы отдали все взятые Машиной кредиты. Нас закрыли, — монах нервно глянул в сторону.

— Вам нужно идти? — сообразил Шатин.

— Если отпустите.

Шатин отпустил. Брат Артемий прошел в храм, и Шатин видел, как он перекрестился.

Среди ночи Шатина разбудил колокольчик. Для ночлега ему отвели комнатку, одну из келий для паломников, и предупредили о полуночнице, ночной службе. Колокольчик в коридоре звенел мягко, нераздражающе — служба обязательна для послушников, а не для гостей.

Шатин все же собрался и вышел в ночь, в первый предосенний заморозок. Четыре утра, до рассвета больше часа. Он вошел в монастырский храм, освещенный свечами и электричеством, встал с краю, чтобы не мешать молящимся. Он видел, как многие молятся — внимательно, сосредоточенно. Свет лежал на иконостасе, на фресках, на купольной росписи. Пели долго, для неподготовленного тяжело и неразборчиво.

Шатин почувствовал себя совсем чужим. Он разглядывал фрески. Одна, непохожая на другие, привлекла его. Скала и горы, вода и ковчег на отмели, восемь фигур — восемь душ, стоящих на берегу. Старец с белой бородой выступает вперед. Шатин догадался — это Ной, спасенный с семейством во время всемирного потопа. Над людьми в небесах струилась радуга, смело изображенная тремя колоритными мазками: алой киноварью, золотом и синью, которая, мешаясь с золотом, рождала четвертый, зеленый, цвет. Казалось, три цветные линии слились, и на фреске возник полный спектр развернутого белого цвета — и оранжевый, и голубой, и фиолетовый, и все не упомянутые в считалке, но различимые глазом художника. Бог-Отец десницею благословлял радугу и семейство.

Шатин долго смотрел на фреску, но перекреститься так, как это сделал вчера Ильин, не посмел. Служба кончилась, иеродьякон отпустил всех. Шатин вышел в утро. Уже рассвело.

— Доброе утро, Всеволод, — позвал брат Артем. — Я видел вас в храме. Спасибо. Ночью приходить труднее.

— На самом деле, — собрался Шатин, — я хотел уже сегодня уехать.

Монах чуть-чуть кивнул, все понимая, и прошел на вчерашнюю аллею. Шатин последовал, хотя с утра на аллее было холодно, тенисто и сыро.