Читать «Приключения Геркулеса Арди, или Гвиана в 1772 году» онлайн - страница 33

— «Серебряную бляху», — пояснил другой мулат, — одного из самых храбрых людей в колонии.

Он имел в виду знак, которым Купидон был награжден за храбрость.

— А ты это откуда знаешь? — удивленно спросил Улток.

— Они не убили «Серебряную бляху», он сам одного индейца ранил, а другого, может быть, убил.

— Сейчас он рассказывал об этом на кухне, — добавил Силиба.

— Проклятые растяпы! — воскликнул колонист и в бешенстве топнул ногой. — Так высунуться! Они все погубят, все! Уров-Куров старый воин, как он мог быть так неосторожен? Все пропало, здешние люди наверняка готовятся к обороне.

— Должно быть, так, массера, — ответил Тарпойн. — В доме неспокойно, и я видел, как через двор идут негры с оружием.

— Чума забери этих индейцев! — в новом приступе гнева повторил колонист. — Такой случай пропал!

— Если хочешь, массера, мы можем поджечь сушильню, — сказал Силиба.

— А в суматохе зарежем Белькоссима, — продолжил Тарпойн. — Без управляющего негры будут все равно, что куры без агарми.

— Индейцы прячутся теперь в кофейных деревьях и ждут сигнала, — продолжил Силиба. — Они увидят пламя и придут сюда, а мы выдвинем для них мост.

— Я узнал, где комната молодой хозяйки, — сказал Тарпойн. — Она заперта изнутри, но, — продолжал он таинственно, — на мой голос откроется. Пока тушат пожар, мы с братом похитим бледнолицую барышню. Завтра на рассвете она будет на твоей шхуне, и мы выйдем из бухты Палиест в море. Если за ней приедут к тебе на плантацию, ее там не найдут и подумают, что она в плену у пяннакотавов Уров-Курова.

Покуда рабы излагали этот гнусный план, впрочем, очень мало отличавшийся от того, что придумал сам плантатор, Улток сидел и размышлял.

— А если сушильня не загорится! — грубо ответил он. — А если ее потушат? А если вас поймают при попытке поджога, скоты?

— Ты не отвечаешь за своих рабов, массера, — возразил Силиба.

— Мы не справимся — мы и пострадаем, — продолжил Тарпойн.

— А под пыткой вы не заговорите, не признаетесь во всем? — грозно вопросил Улток.

Эти слова не столько возмутили, сколько огорчили близнецов. Они переглянулись, а Тарпойн, сдерживая волнение, с упреком сказал хозяину:

— Разве Силиба сказал хоть слово, разве дрогнул хоть раз, когда перед тобой, чтобы испытать его мужество, я жег его раскаленным железом?

Он засучил брату рукав куртки и показал глубокий шрам у того на руке.

— А разве Тарпойн, — сказал Силиба, — сказал хоть слово, разве дрогнул хоть раз, когда перед тобой, чтобы испытать его мужество, я сжимал ему голову железным обручем?

Он приподнял брату густые волосы и показал коричневато-красный шрам на лбу. Потом продолжал:

— Тогда, массера, ты тоже боялся, что мы можем заговорить под пыткой, а мы хотели успокоить тебя и доказать, что не выдадим тебя, если нас обвинят в убийстве…

— Тихо! — сказал колонист, грозно глядя на рабов.

— Так пусть массера не укоряет так своих рабов! Им эти упреки неприятны, они их не заслужили.

— Ладно, болваны, ладно. Не заговорите — выполните свой долг, только и всего, — сказал Улток.