Читать «Волгины» онлайн - страница 476

Прохор Матвеевич опять перешел в столярный цех высокого класса и с радостью почувствовал, что он снова мастер-краснодеревщик, художник своего дела. Опять руки его держали тонкий инструмент резчика и полировщика. С некоторой робостью и волнением он приступил к делу, от которого оторвала его война. Прохору Матвеевичу поручили изготовить мебель для вновь восстановленного клуба одного из крупных заводов города, и он опять почувствовал себя счастливым. Он даже внешне помолодел; походка его стала легче, прямее, глаза повеселели. Попрежнему он аккуратно выбривал морщинистые впалые щеки; тщательно подстригал усы, стал надевать свой довоенный, вычищенный теткой Анфисой, не поддающийся времени костюм.

Как-то в начале июня Прохор Матвеевич, придя утром на фабрику, увидел, что ворота ее раскрыты настежь и весь двор заставлен грузовиками. На грузовиках громоздились высокие ящики, сквозь щели досок виднелись смазанные маслом стальные и медные части. Такие же ящики стояли на асфальтированной площадке двора. Вокруг них, как муравьи, суетились рабочие.

К Прохору Матвеевичу, запыхавшись, подошел Ларионыч с неизменным длинным камышовым мундштуком в зубах и срывающимся от волнения голосом сообщил:

— Проша! Проша! Приехали! Голубчики… Станочки наши!

Прохор Матвеевич удовлетворенно улыбнулся: самые драгоценные станки — их он три года назад собственноручно снимал и провожал в далекий путь — вернулись и стояли во дворе фабрики.

— И новый токарный наш, предвоенный, прибыл? Гордость наша? — спросил Прохор Матвеевич, подходя к двум снятым с грузовиков станкам.

— Приехал, прикатил, — непрестанно повторял Ларионыч. — Гляди, какой красавец… Нынче же будем ставить!

— Из дальних странствий возвратясь, — весело продекламировал кто-то из молодежи за спиной Прохора Матвеевича.

Новый директор фабрики в военном костюме, с рядом красных и желтых нашивок на груди — знаков многочисленных ранений, — стоял тут же и отдавал приказания, по тону ничем не отличающиеся от военной команды.

— Игнатьев, слева заходи, слева! Охватывай его с фланга! Подкладывай брусья! Канат поддевай! Осторожнее! Осторожнее!

— Не стеклянный — не разобьется, — любовно пошутил кто-то.

Бритое молодое лицо директора, недавно демобилизованного офицера, выражало особенную торжественность и деловитость.

Станок, одетый в дощатую оболочку, медленно сползая по деревянным брусьям с грузовика. Прохор Матвеевич неотрывно смотрел на него.

«Дождались, дождались», — повторял он про себя.

Он вспомнил солнечный октябрьский день, печальную картину эвакуации, захламленный стружками двор, неуютные, опустевшие цеха, вспомнил, как сидел в подавленном настроении на скамейке, у клумбы…

Прохор Матвеевич, будто очнувшись, взглянул на свои руки, как бы желая проверить, те же они или изменились. Пальцы уже покрылись коричневыми пятнами спиртового лака… Руки были те же… Он был счастлив — он работал…