Читать «Пенелопа и Одиссей. «Жди меня...»» онлайн - страница 132

Афина уже валялась, не в силах подняться, несчастная Эвриклея тоже уползла из комнаты, хрюкал в углу Телемах, а Пенелопа как ни в чем не бывало продолжала расписывать Одиссею его прошлую внешнюю пригожесть.

— Да Одиссей я! Хочешь, секрет один скажу, который только мы с тобой знали?

Любопытная Афина высунулась из-за спинки большого стула снова.

— Ну, скажи.

Одиссей приосанился. Выглядело это уморительно, потому что за семь лет безделья у Калипсо он отъел солидный животик.

— Нашу с тобой кровать в спальне сдвинуть с места невозможно, потому что она сделана из пня старой оливы!

Пенелопа вытаращила глаза, словно услышала величайшую глупость в мире, махнула рукой, зовя за собой в спальню:

— Вот эту?

Одиссей кивнул.

— Попробуй…

Кровать поддалась, она была тяжела, но не неподъемна! Откуда Одиссею знать, что давным-давно, еще при нападении Ликета, кровать была обесчещена, на ней изнасиловали нескольких рабынь, а потом разрубили, и Пенелопа приказала заменить. Не было больше старого пня оливы, и кровати той самой не было.

Она не смогла сдержать улыбку, наблюдая, как мучается рядом с кроватью муж. Но Одиссей не видел этого, он был всецело поглощен отсутствием сделанной в давние времена собственными руками предмета спальной мебели.

— Иди ты!

— Куда?

— Поешь, выспись, завтра продолжишь мне про Одиссея рассказывать. А я тебе.

— Царица, ведь ты же узнала мужа!

— Чьего?

— Одиссея.

— И ты туда же? Одиссей был рослым и красивым.

— Когда это такое было?! — возмутилась Эвриклея. — Называть рослым красавцем коренастого рыжего урода?!

— Какого урода? — вскинула брови царица. — Не ты ли мне столько лет твердила, что Одиссей высок и красив, а если дураки этого не замечают, так на то они и дураки?

Пенелопа отвела душу, совершенно серьезно заверяя Эвриклею и даже Телемаха, что оборванец просто прикидывается, выдавая себя за Одиссея, что Одиссей действительно был красив и высок.

— И борода у него была черными колечками…

— Какими черными колечками?! — ошалел уже Телемах. — Отец же рыжий был?

— Это он красился, чтобы от других не отличаться. А вообще черный, как ворон, да, черный-черный блондин.

— Так черный или блондин?!

— Где покрасит, там черный, а где не прокрасилось, там блондин, — «успокоила» Пенелопа.

Вконец запутавшийся Телемах ушел к себе, а Пенелопа сначала долго смеялась на той самой супружеской кровати, которую удалось сдвинуть, к изумлению Одиссея, а потом смех перешел в рыдания.

Но до этого она успела отдать кое-какие распоряжения Долиону и его сыновьям. Одиссей Одиссеем, а от своей задумки Пенелопа отказываться не собиралась.

Всю ночь дворец привычно сотрясал храп напившихся женихов. А вонь стояла такая, что мухи на лету дохли.

Утром она объявила, что покров закончила, но, прежде чем объявить имя своего будущего мужа, требует выполнить два условия.

Антиной усмехнулся:

— Надеешься, что дадим клятву, подобную той, что когда-то ахейские цари дали твоему дяде Тиндарею? Нет, этого не будет!