Читать «Чудом рождённый» онлайн - страница 163

Как же нахмурился он, когда вдруг выскочил на сцену один из активистов, крикун и смутьян. Размахивая руками, он закричал, точно на базаре:

— Нет! Это бренчание — не «кырк» и не «лар»! И вообще не туркменская мелодия! Разве так звучит наша мелодия? Это трень-трень для меня так же звучит, как призыв к вечернему намазу для ослиного уха!

Отовсюду из зала неслись негодующие возгласы:

— Не то говоришь, товарищ!

— Ошибаешься!

— Осторожнее на поворотах!

Кто-то потянул крикуна за рукав, и крикун, кажется, хотел уже сцепиться врукопашную, но встретил гневный взгляд председателя Совнаркома и молча пошел на свое место.

Его грубая выходка всех огорчила. Профессор, задержавшись у рояля, чуть не плакал от обиды.

— Дорогие друзья, — говорил он, — это нелегкое дело: подслушать народную песню и без искажений записать ее на ноты. Я, конечно, мог и ошибиться, хотя мои сорокалетний опыт… Мне жаль, что мой труд пропал дером… Но, поверьте, я не какой-то проходимец, как сейчас хотел вам объяснить голосистый товарищ. Нет, моя совесть чиста…

Аплодисменты не дали ему говорить. Атабаев под руку увел старика за сцену и долго пытался его успокоить,

— Дорогой Виктор Александрович, этот человек — большой крикун. Он председатель союза «Кошчи» и знает крестьянскую жизнь, и если где бывает тревожно, мы туда его посылаем. Только он малограмотный… Что поделаешь!

Профессор не мог не улыбнуться, почувствовав искреннюю поддержку Атабаева. А тот еще раз пожал ему руку.

— Вы замечательно записали «Кырклар». Спасибо вам от всего сердца. Туркменский народ не забудет вашей услуги. У нас к вам просьба — пожалуйста, сыграйте для собравшихся еще и мелодию «Овезим»…

Он ни слова не сказал Успенскому, какое далекое воспоминание разбудила в нем концертная музыка. Сел в своем ряду. Слушал внимательно и только морщился от того, что где-то близко, мешая всем в зале, председатель союза «Кошчи» подпрыгивал на стуле и жарко шептал:

— Вот это точно!.. Вот это ухватил правильно!..

А в другой раз, — это было в Ашхабаде1, — Атабаев пришел на совещание языковедов. Они вели дискуссию по проблемам орфографии. Впервые за всю многовековую историю народа явилась насущная потребность привести в единую систему все стороны народного языка и письменности, и споры разгорелись жаркие.

И снова всех озадачил крикун из «Кошчи». Он поднялся на трибуну, не дожидаясь, когда ему дадут слово:

— Профессор Гельдыев хочет протащить в наше правописание диалекты племени иомудов! Но мы не потерпим этого! — кричал он. — Передовой район Туркмении — Марыйский. Там лучше развита экономика, и, конечно, тысячу раз прав профессор Караханов: правописание должно подчиняться марыйскому диалекту!

Два профессора, возглавлявшие два разных взгляда в этой дискуссии, Гельдыев и Караханов, сейчас оба улыбались, слушая крикуна. И вдруг, глядя на них, Атабаев тоже улыбнулся: странно и непонятно — откуда явилось далекое воспоминание детства: буква «а», похожая на щипцы, нарисованная мелом на грифельной доске тед-женской школы. Смеющееся — рот до ушей! — лицо учителя-азербайджанца и хохот всего класса за спиной… Удивительная вещь — наша память! Атабаев шепнул что-то на ухо Гельдыеву, профессор кивнул головой, подошел к шумному оратору и подал ему мелок, показал на грифельную доску, водруженную возле трибуны.