Читать «Обрученные грозой» онлайн - страница 277
Екатерина Юрьева
— Значит, вы не поверили тем сплетням? — Докки мысленно перенеслась к сцене на террасе дома польского князя, когда они с Палевским оказались свидетелями разговора Жадовой и Байковой.
— Нет, — он покачал головой.
— Но вы решили познакомиться со мной именно после того, как услышали эти сплетни, — заметила Докки.
— Я хотел познакомиться с дамой, увиденной мною на виленской площади. Признаюсь, вы заинтриговали меня — никогда еще ни одна женщина не смотрела на меня с таким неудовольствием.
— Конечно, вы привыкли, что все от вас в восторге, — хмыкнула Докки.
Палевский рассмеялся и сжал ее в объятиях.
— То, что эта сердитая дама оказалась баронессой Айслихт, стало для меня неожиданностью. Но это было уже неважно.
— А почему вы — после… после нашей размолвки — приехали ко мне? — Она все же решилась расспросить его о том неожиданном появлении после ссоры.
— Вы ничего не ели.
— То есть?!
— За обедом вы ничего не ели, — пояснил он. — И еще… У вас был такой растерянный вид, когда я говорил о письмах, будто вы не понимали… Словом, я решил еще раз все прояснить.
«И еще узнал от Ольги, что напрасно ревновал меня к Швайгену…» — подумала Докки.
— Когда же я приехал и увидел их в ваших руках, — продолжал Палевский.
— …то предложили мне их выбросить, — напомнила она.
— Да. Увидев свои письма, я решил, что совершил ошибку, явившись к вам, но вы так смотрели на меня, что невозможно было ошибиться в вашем ко мне отношении. И я был бы болваном, если бы ушел из-за этих злосчастных писем.
— Они не злосчастные! — воскликнула Докки.
— Но причинили нам достаточно невзгод. Впрочем, все равно я не мог удержаться, чтобы не прижать вас к сердцу. А потом… Вы знаете, что случилось потом.
— Я тогда ужасно перепугалась! И так обрадовалась, когда Афанасьич сказал, что хотя рана еще плоха, но не опасна.
— Обрадовались, когда я чуть не рухнул в обморок?! — делано ужаснулся он.
— Обрадовалась, что из-за этого вам пришлось остаться у меня.
— И оказаться полностью в ваших руках, — Палевский поцеловал ее пальцы и вновь обнял. — Впрочем, я ничуть тому не возражаю. Кстати, хотел спросить у вас… Я позволил себе некоторую вольность…
— И не одну, — хмыкнула Докки. Его рука как раз в этот момент позволила себе весьма смелую ласку.
— И многие еще впереди, — пообещал он таким голосом, что она покраснела.
— В романсе я обращаюсь к вам на «ты», — продолжил он уже серьезным тоном.
Докки не могла того не заметить. Подобное обращение предполагало особую, задушевную близость и доверие. Но сама она никогда бы не осмелилась…
— Вы позволите мне… Ты позволишь мне? — Он приподнялся, склоняясь над ней, и пламя одинокой свечи загорелось в его глазах.
— Ты, — Докки протянула руку, кончиками пальцев ласково провела по его щеке, и, понимая, что он ждет, сказала: — Я покривила душой, сказав когда-то, что ты мне не нравишься. Ты нравился мне, отчаянно нравился, но я боялась… боялась не только близости с тобой, но и собственных чувств.