Читать «Обрученные грозой» онлайн - страница 215
Екатерина Юрьева
— Ранение знаменитого генерала Палевского, конечно же, обсуждалось всеми, — пробормотала она.
— И вам было лестно осознавать, что этот знаменитый генерал некогда оказывал вам знаки внимания? Возможно, ваше тщеславие будет удовлетворено, если я вновь паду к вашим ногам?
Докки опешила от подобного заявления.
— Вы думаете, что наши с вами, — она замялась, не решаясь произнести слово «отношения», поскольку не была уверена, что это слово подходит к сложившимся обстоятельствам.
— …хм… наше с вами знакомство, — осторожно продолжила она, — стало возможным только благодаря моему тщеславию? Вы считаете, что я… проводила с вами время только потому, что на вас генеральский мундир, а ваше имя в обществе является легендой?
— Мне хотелось верить, что я нравлюсь вам сам по себе, — ей послышалась насмешка в его голосе.
Он подошел к ней. Глаза его, казалось, прожигали ее насквозь.
— Некогда ведь я вызывал у вас определенные чувства, — тихо добавил он. — Сохранились ли они, или полковник Швайген полностью завладел ими в мое отсутствие?
Швайген?! У Докки округлились глаза.
— Побойтесь Бога! — вскричала она. — При чем здесь Швайген?
— Ну как же, — Палевский будто нарочито изогнул бровь. — Он провел здесь почти месяц и встречался с вами. А теперь с каждой оказией передает письма в Петербург. Он пишет вам? И вы отвечаете ему?
— Он не пишет мне, — сказала Докки, не зная, радоваться ей или огорчаться, что он опять ревнует ее к Швайгену. «Дался ему этот Швайген», — подумала она, все же чувствуя некое удовлетворение: Палевский, оказывается, не так равнодушен к ней, как могло показаться.
— Ради бога, оставьте в покое Швайгена, — добавила она. — Я не состою с ним в переписке, у нас с ним ничего нет.
— Ничего нет? — он прищурился. — И вы не пишете ему? Как не писали и мне — потому что между нами, по вашему мнению, ничего нет?
Докки глубоко вздохнула, стараясь понять, к чему эти странные заявления.
— Вы уехали тогда, не попрощавшись, — начала она.
— И вы были этим уязвлены? — с сарказмом спросил он. — Но меня вызвали к начальству. Война, знаете ли…
— Представьте себе — знаю, — огрызнулась она. — Но вы исчезли, и у меня не было оснований думать, что вы вспомните обо мне посреди своих ратных дел.
— Но я помнил, — сказал он и посмотрел на нее так, что у Докки остановилось дыхание. Воздух вдруг стал ощутимым и вязким. Он вдруг рывком поднял ее с кресла и притянул к себе, поцелуем накрывая ее задрожавшие губы. Она глухо охнула, прильнула к нему, забыв обо всем на свете, впитывая в себя запах и тепло его тела и чуть не теряя сознание от его близости. Он целовал ее исступленно, и она отвечала ему со всей накопившейся в ней за эти долгие месяцы страстью и нежностью. Ее руки обвили его шею, пальцы ерошили его волосы, гладили виски и скулы, а он все сильнее и сильнее сжимал ее в объятиях, в какой-то момент чуть вздрогнув и немного отстранив ее от себя.
— Ваша рана?! — воскликнула Докки.
— Пустяки, — отмахнулся он, перевел дыхание и вновь потянулся к ней.