Читать «Моя чужая жена» онлайн - страница 69

Редников подъехал к даче, вылез из машины, открыл ворота, ввел автомобиль во двор. Ему казалось, что за этот день он смертельно устал, вымотался. Он вошел на террасу. Глаша поздоровалась и принялась хлопотать, накрывая ужин. Пристально взглянув на хозяина, она принесла из кухни запотевший графин с водкой и пузатую хрустальную рюмку.

Редников с благодарностью кивнул ей:

– Спасибо, Глаша, я сейчас спущусь. Только душ приму.

Он направился к лестнице и вдруг остановился, помолчал и сказал быстро:

– Глаша, если вам не сложно, позвоните, пожалуйста, жене Никиты и скажите, что я обо всем договорился с врачом, Никита будет дома через две недели.

И Дмитрий Владимирович действительно принял меры, употребил все свои связи, встретился с нужными людьми и добился того, что в сентябре Никита должен был отправиться во Францию в качестве режиссера совместного советско-французского телевизионного проекта. Особенно трудно оказалось устроить в этот же проект Алю. Комитетчики выпускать Никиту с женой никак не хотели. Как же, ведь ему будет нечего терять, соскочит, и поминай как звали. Нет, оставить кого-нибудь из родни в заложниках на родине надежнее. Однако Дмитрию Владимировичу и тут удалось употребить свое влияние, и Аля была принята в группу редактором.

В середине августа Никита вышел из больницы присмиревший, притихший. Представлений больше не устраивал, с отцом держался ровно, с женой — с подчеркнуто вежливой заботой. Верный Коля в квартире на Котельнической больше не появлялся, не говоря уже о цыпочках. Никита целыми днями бегал по инстанциям, оформлял необходимые документы, знакомился с другими участниками съемочной группы.

О том, что Аля принята в группу редактором, ей сообщил Никита. Хочет ли она уезжать, никто ее не спросил. Впрочем, она не возражала, все правильно поняла — ее убирают, «задвигают на антресоль». Что ж, этого следовало ожидать. Пусть так. Теперь уже все равно.

В день отъезда моросил мелкий осенний дождь. Низкое сырое небо нависло над городом, цепляясь за карнизы домов. В воздухе застыл плотный серый туман. Машины двигались по улицам медленно, и тусклые огоньки фар проплывали мимо тротуаров.

Когда прибыли на вокзал, поезд уже был подан. Новенькие блестящие вагоны пахли свежей краской. Юные улыбчивые проводницы в отглаженных костюмах, все словно сошедшие с обложек журналов мод, должны были демонстрировать проклятым капиталистам первоклассный советский сервис. Вдоль вагонов сновали служащие, пассажиры, матери тащили за руки детей, не поспевающих за вокзальной суетой. Где-то в тумане звучал аккордеон, выпевая полузабытую мелодию довоенного танго.

Съемочная группа топталась на перроне. Руководитель группы и его заместитель — до странности похожие друг на друга, неброские, подчеркнуто обыкновенные, в мягких шляпах и серых болоньевых плащах — сосредоточенно проверяли документы, зыркали глазами по сторонам. Корреспондент Володя, добродушный, смешливый, с короткой светлой бородкой, рассказывал что-то веселое оператору Сереже, суетливому малому в клетчатом пиджаке. Никита, хмурый, раздраженный, в разговоре не участвовал, поддерживал под локоть жену. Аля вежливо улыбалась, качала головой. Капли дождя застревали в ее недавно остриженных, уложенных в модную короткую прическу волосах.