Читать «Принцесса Греза» онлайн - страница 34

На перворожденном потолке — целом, ослепительно белом, лепном — парили два лебедя — символ вечной любви. И Маша окончательно поняла, почему Шоколадному домику так нравилось быть ЗАГСом — он был построен как Дом Любви, он ждал ее, как и его хозяин… Но дождался лишь спустя сорок лет, став в 1960 году Дворцом Бракосочетания, радостно встречая сотни счастливых, влюбленных пар… Хозяин же, Семен Семенович Могилевцев, не дождался совсем… Никогда.

Мысль Маши оборвалась и смялась. Огромное венецианское зеркало на втором этаже отразило облик Великой актрисы.

«Сара?! — вспыхнуло в голове. — Вот что Дом скрыл от меня… Она все же была здесь!»

И лишь во второй миг Ковалева изумленно узнала в отражении себя — и даже не узнала, догадалась, увидев за своей спиной Катерину, высокую, черноволосую, с суровым лицом телохранителя и крестообразно сложенными на груди руками, насыщенными властными кольцами. И впервые Катя показалась ей не такой уж красивой…

Не в силах оторваться, Маша глядела в столетнее стекло на сияющую Принцессу Грезу и не могла ни признать, ни понять… Дом ли — лепной, резной, раззолоченный — стал ее идеальной оправой, заставив мерцать и сверкать, как драгоценный камень. Или дело было в самих драгоценностях: прекрасных, колдовских украшениях, делавших женщину такой же бесценной, прекрасной, волшебной, чарующей? И быть может, сейчас она просто не замечала себя, потому что смотрела на камни и принимала их блеск за свое сияние? Или дело было в вызванных Катей маковых грезах?

Или она действительно была такою всегда? И будет всегда на панно Михаила Врубеля, любившего — да, да, любившего ее!..

— Маша, нам нужно идти. — Дображанская мягко коснулась ее плеча.

С трудом оторвав взгляд от изумрудной Грезы, Маша шагнула в Мавританский зал. Синие стены были расписаны золотыми звездами. Многоцветные резные панели из гипса сияли охрой, корицей и золотом, Маше вдруг показалось, что они даже пахнут восточными специями. Объемный лепной потолок украшал орнамент из ажурных крестов и розовых звезд Давида. У стен стояла мягкая мебель под стать: диваны и кресла, обитые восточным шелком, повторяющим причудливые узоры на стенах.

Слева мелькнул парадный зал, сверкнула золотом массивная люстра с игривыми, сеющими любовь купидонами. Замыкающая процессию Даша с метлой в руке и рыжей кошкой на правом плече крутила головой, рассматривая картины, хрусталь и фарфор, лепнину и чудесный паркет из красного дерева, тяжелые портьеры и подозрительно пустые залы. В доме наверняка были слуги. Но вряд ли кто-то из них мог сдвинуться с места, воспротивившись власти руки Катерины Дображанской.

Он тоже не мог. Полузакрыв глаза, седобородый старик сидел в кресле с высокой готической спинкой. Зал в византийском стиле с деревянными панелями и тревожно-бардовыми стенами показался Маше мрачным и темным. На буфете в извивающейся золоченой подставке стоял календарь, и гостья увидела дату: 10 августа 1917 года. Только недавно она поминала ее: «Семен Могилевцев умер один в своем огромном доме, в августе 1917…».