Читать «Цицерон» онлайн - страница 324

Татьяна Андреевна Бобровникова

Столь блестяще начатая политическая карьера Саллюстия в 50 году внезапно оборвалась. Цензоры исключили его из сената за распутство. Глубоко оскорбленный Саллюстий преисполнился благородного негодования против аристократии. Во время гражданской войны он стал под знамена Цезаря. Успех полководца его страшно воодушевил. Он был буквально полон идей об управлении государством, писал диктатору письма, давал наставления и советы и, судя по всему, надеялся быть тем мозговым центром, который руководит действиями правителя. Но с ним случилось несчастье и судьба подрезала ему крылья. Цезарь отдал ему в управление провинцию Африку, и тут Саллюстий погорячился и слишком уж ретиво стал ее грабить. Вышел скандал. Цезарю удалось его замять, но Саллюстий вынужден был отойти от дел. Он так и не стал советчиком правителя (Dio., 42, 9, 2). Впрочем, он сохранил наворованное добро, купил роскошные сады под Римом, построил великолепный дворец и там в тиши провел остаток жизни. Он взялся за перо и в талантливых памфлетах едко и страстно обличил пороки римского общества, особенно разврат и отвратительную страсть к наживе. При этом он давал понять, что сам он — изгнанный за правду философ. На сей раз Теренция не прогадала. Ее новый муж был тоже талантлив, зато начисто лишен глупой щепетильности Цицерона, которая отравила ее лучшие годы. Подле этого человека она прожила в мире и покое и умерла в возрасте более ста лет, намного пережив обоих мужей.

Но Теренция была слишком мудрой женщиной, чтобы признать, что все случилось согласно ее желанию. Напротив. Она приняла вид оскорбленной невинности, громко сокрушалась о своей разбитой жизни и, вздыхая, жаловалась подругам, что муж выгнал ее из дому на старости лет, после того, как она отдала ему свою молодость и все силы.

Цицерон между тем был страшно угнетен. Более всего угнетали его не денежные трудности и даже не неприятности с женой, тут было нечто более ужасное — горе обрушилось на Туллию. А горе Туллии значило для Цицерона несравненно больше, чем его личное горе и горе всех близких вместе взятых. Словом, было самым страшным несчастьем на свете. Дело же было вот в чем.