Читать «Король Камней» онлайн - страница 99

Вазак меж тем, забыв о живых, двинулся вокруг саркофага в кощунственном подобии танца. Грузное тело обрело подвижность и гибкость, несвойственные ему ранее. Руки взлетали и опускались, плели вязь узоров, смущающих разум; выворачивались под немыслимыми углами, изгибаясь там, где у человека не могло быть суставов. Ноги выкидывали замысловатые коленца, пока не слились в сплошное мелькание. Казалось, по полу мечется змеиный хвост. По телу Вазака пробегали волны судорог, хорошо различимые сквозь одежду. Из горла вырывалось шипение, чуждое речи людей. В звуке крылся ритм, подавляющий волю. Он заставлял жадно ловить каждое придыхание, и зрители мимо воли откликались, конвульсивно подергиваясь в такт.

Кнут взлетел к потолку.

Оглушительный щелчок, и по камере загуляло эхо. Вазак замер напротив мертвеца, оборвав пляску. Ярче вспыхнули факелы на стенах. Пламя удлинилось, вытянулось; извиваясь, дым взмыл к отдушинам в потолке, словно продолжая танец некроманта. Против ожидания, в камере не стало светлее. Наоборот, мрамор барельефов пророс тенями, и барельефы ожили. Короли былых времен задвигались, убивая и умирая. Лилась черная кровь, мраморная сталь вонзалась в мраморную плоть; скалился, гримасничая, шут, пена летела из пасти взбесившегося пса, расходились круги по водам, и бились под сводами, вторя эху, отголоски древнего проклятия.

На какой-то миг круговорот смертей замирал вместе с пламенем – и начинался вновь. Раз за разом. По кругу. Без конца…

– Вставай!

Голос Вазака – грохот лавины – рухнул с потолка, заполнив всю камеру. Вторя крику мага, взлетел, свернулся петлей и упал с каменных небес кнут, оставляя за собой шлейф угольной пыли. Плетеная сыромять стегнула по груди Ринальдо III, изуродовав белизну одежд черной полосой.

– Вставай, падаль!

2.

Было холодно.

Очень-очень холодно.

Эльза села. Ее трясло, как в лихорадке. Кожа озябла, густо покрылась синеватыми пупырышками. Полог шатра был откинут, и внутрь задувал ветер: зимний, беспощадный к слабым. Редкие снежинки кружились в воздухе. Корневой пол вздрагивал, ежился – собака, застигнутая непогодой. Узлы стянулись в младенческие, плотно сжатые кулачки. Местами они трескались, открывая взгляду сизую, болезненную мякоть. Лозы, тянущиеся от корней к сивилле, пожухли и обвисли плетями. Там, где их усики забрались в плоть Эльзы, чувствовался легкий зуд. Плохо соображая, что делает, сивилла оборвала одну лозу, другую; ужаснулась, что сейчас истечет кровью – и увидела, что усики без помех выскальзывают наружу. Тонкие, жалкие; шерстинки дохлой лисы. В тех местах, откуда они выходили, оставались красные, чуть вспухшие пятнышки, похожие на комариные укусы. Задыхаясь от омерзения, словно подхвачена свирепым ураганом, Эльза стала яростно срывать оставшиеся лозы. Так человек, взобравшись на муравейник, который в слепоте принял за земляной бугор, пляшет джигу, стряхивая с себя орду мелких, кусачих тварей. Голая, как при рождении, содрогаясь всем телом, бессвязно вскрикивая, она отпрыгнула к стене, схватила первое, что попалось под руку, закуталась, сжавшись в комок – и узнала, что свободна.