Читать «Ты — любовь» онлайн - страница 35

— Я не знаю… Я только что проснулась и услышала какой-то шум… Я очень испугалась и вышла сюда, чтобы позвать сиделку.

— Вы должны сейчас же лечь, — сказал Хайс, — я сам позову сиделку.

Он почти донес ее до кровати. И снова, прижав ее к груди, он не мог удержаться от искушения и поцеловал ее.

Этот первый поцелуй оказал на них волшебное действие; его сладкая власть покорила их обоих. Глубоко вздохнув, Селия притянула к себе голову Хайса.

Под влиянием этого первого поцелуя они забыли обо всем — о времени, о болезни, нерешительности и отчаянии. Хайс опустил Селию на подушки и, скользнув на колени, спрятал лицо у нее на груди.

Он чувствовал биение ее сердца, которое трепетало под его поцелуями; он сам был взволнован до глубины души. Нежно и очень робко Селия провела рукой по его волосам и стала перебирать их пальцами.

Хайс поднял голову и посмотрел на нее.

— Селия, — нетвердым голосом сказал он, — я негодяй, я… — но продолжать не мог; он вдруг понял, что ни о чем, кроме любви, не может говорить с ней.

Он сделал неопределенный жест, словно отмахнулся от чего-то неприятного, и очень тихо сказал:

— Я люблю тебя.

— О, скажи это еще раз, — прошептала Селия, и Хайс так же уверенно и твердо повторил:

— Я люблю тебя!

Он поднялся с колен и, присев на край кровати, взял ее на руки с бесконечной нежностью, боясь причинить боль.

Он целиком поддался влиянию момента. Своеволие, безрассудность, необузданная сила страсти — все, что руководило им в прежние дни, уступило место неизведанной до сих пор нежности. Волна этого нового чувства, слегка грустного и томительного, захлестнула его. Впервые в жизни он испытал радость от сознания своей покорности и робкого обожания. Его смирила ее необычайная чистота и невинность, и это было его первое смирение за всю жизнь.

Его губы скользили по ее волосам, по закрытым глазам, шелковым ресницам, и, не в силах подавить внезапно охватившее его дикое желание, он снова прижался к ее губам. Селия ответила на этот безумный поцелуй. Она отдавалась его ласкам со всем нетронутым пылом и неопытностью своих восемнадцати лет, и Хайса волновало и трогало это, как ничто до сих пор в жизни.

Сделав над собой усилие, он оторвался от ее губ, и стараясь говорить спокойно, сказал:

— Не надо больше, дорогая, это нехорошо ни для вас, ни для меня целовать вас так; вам особенно вредно, что вы не спите в такой поздний час. Я принесу вам чаю или горячего молока и чего-нибудь поесть, вы должны подкрепиться. Потом я уложу вас и уйду.

Но Селия крепко обвила его руками, прижала голову к его груди и, умоляюще глядя на него, голосом, прерывающимся от счастья и любви, почти задыхаясь, прошептала:

— Нет-нет! Не оставляй меня! Я люблю тебя, люблю! Я не в силах расстаться и выпустить тебя из своих объятий. Ах, не уходи, ведь ты любишь меня, любишь?

Хайс снова склонился к ней, но сейчас же вскочил, сильно побледнев.

— Селия, — сказал он сдавленным голосом, — я не могу остаться именно потому, что люблю тебя, к счастью, больше, чем самого себя; поэтому я должен сделать так, как сказал, и ты позволь мне это.